Неприятности в клубе «Беллона». Дороти Ли Сэйерс

долгая? – нетерпеливо подхватил мистер Мерблз. – Именно это я и пытаюсь выяснить.

      – Вы очень любознательны, – отметил Уимзи. – Думаю, было бы лучше… – Он поднял бокал и задумчиво наклонил его, наблюдая, как вино тоненькими лепестками змеится от края к ножке. – Было бы лучше, если бы вы мне рассказали в точности, что желаете узнать… и почему. В конце концов… я член клуба… главным образом, конечно, семейные связи… но уж что есть, то есть.

      Мистер Мерблз резко вскинул глаза, но Уимзи, казалось, целиком сосредоточил внимание на портвейне.

      – Именно, – отозвался адвокат. – Хорошо же. Вот вам факты. У генерала Фентимана, как вам известно, была сестра, Фелисити, двенадцатью годами его младше. В девичестве она отличалась редкой красотой и своеволием, и составила бы блестящую партию, если бы не одно досадное обстоятельство: Фентиманы, при всем своем изобилии знатных предков, изобилием денег похвастаться не могли. Как было принято в те времена, все наличные средства ушли на образование сына, на то, чтобы купить ему офицерский патент в первоклассный полк, и на то, чтобы содержать его в полку с роскошью, якобы подобающей представителю семьи Фентиман. В результате на приданое Фелисити не осталось ни пенни, а шестьдесят лет назад для молодой женщины это было едва ли не равносильно катастрофе.

      Ну, так вот: Фелисити надоело разъезжать с визитами в штопаных-перештопаных муслинах и в перчатках, не раз побывавших в чистке, – и у нее достало духа воспротивиться неутомимым проискам матери по части сватовства. Нашелся один кошмарный, дряхлый старик-виконт, изъеденный недугами и развратом, который охотно доковылял бы до алтаря с прелестным юным созданием восемнадцати лет от роду, и, стыдно сказать, отец и мать девушки из кожи вон лезли, чтобы заставить ее принять это безобразное предложение. Объявили о помолвке, назначили день свадьбы, и вдруг, к вящему ужасу всего семейства, однажды утром Фелисити невозмутимо сообщила, что вышла пройтись перед завтраком – и сочеталась браком, – с абсолютно неприличной поспешностью и скрытностью, – с неким господином средних лет по имени Дормер, – человеком исключительной честности, богатым, как Крез, и, – о ужас! – преуспевающим фабрикантом. Пуговицы, вы представляете? – из папье-маше или чего-то в этом роде, с запатентованной неломающейся ножкой, – вот позорное прошлое, с которым породнилась эта юная викторианская упрямица!

      Естественно, разразился страшный скандал, и родители употребили все свои силы на то, чтобы расторгнуть ненавистный брак: ведь Фелисити еще не достигла совершеннолетия. Но Фелисити весьма успешно опрокинула их планы, тайком выбралась из спальни – боюсь, что спустилась вниз по лестнице в сад за домом, невзирая на кринолин и прочее, – и сбежала вместе с мужем. После чего, видя, что худшее уже произошло, – а Дормер, человек действия, времени не терял, так что очень скоро жена его оказалась «в интересном положении», – старики волей-неволей вынуждены были сделать хорошую мину при плохой игре – в лучших викторианских традициях. То