У тебя в огороде крот. Элла Владимировна Нестерик

лишь следим за тем, чтобы ничто не нарушало привычный для обитателей ход вещей. Следим, чтобы не было сбоев.

      – И тем не менее.

      – Хорошо, летим к хохмачам.

      Мы грузимся в нашу двухместную капсулу и берем курс на следующий мир. Он в списке у Кадия предпоследний. По правилам мира смотрителей он может показать мне только пять миров. И только из них я могу выбирать. Разумное ограничение, надо сказать. Наверняка, большинство кандидатов не возражало бы, если бы им огласили весь список. А мы не могли оставлять без присмотра надолго столько бесхозных планет.

      День четвертый.

      Напрасно, напрасно я все это время считала себя жизнерадостным человеком. Вот где фонтанирует жизнь. Вот где обитаются радость, восторг, наслаждение! Не успели мы приземлиться, как были захвачены радужным вихрем и увлечены в эпицентр. Господи, тут сплошной позитив!

      Да, поначалу он заражает, дает ощущение бесконечного счастья. Оно, это счастье, здесь не иссякает, ни при каких обстоятельствах, никогда, поскольку источник его – сами люди, и обстоятельства создают опять же они. Но вскорости что-то во всем этом изобилии радости начинает немало тебя раздражать. Ты просто перестаешь в нее верить. Ты от нее устаешь.

      – Тебе не угодишь, принцесса, – поддразнивает Кадий. – Плачут – тоска. Смеются – тоже плохо. Зато смотри, какие тут красоты. Нигде таких во всей Вселенной не сыскать.

      – Красоты и правда невообразимые. Природа в унисон с людьми сияет счастьем. Но, Кадий, мне ведь работать не с природой!

      – Ну, так чего ты хочешь? Какого мира?

      Вопроса в лоб я уж никак не ожидала и судорожно начала соображать:

      – Неоднозначного, наверно… Разнообразного… Не только для меня, но и для жителей такого мира. Полного тайн, загадок, приключений…

      Кадий качает головой:

      – Вот это выбор.

      – Что? Что не так?

      – Да все. Он самый сложный из возможных. Уверена?

      – Да, – робко выдавливаю я.

      – Тогда на Землю.

      Он впервые называет имя планеты до того, как мы с ней знакомимся. Но, как ни странно, оно мне не говорит ничего. Кадий продолжает строго:

      – Ее нет в моем списке для тебя, поскольку я не счел тебя способной… Но я могу заменить оставшийся мир на нее. Это возможно, если претендент дал более менее точное описание мира, в котором еще не бывал. Такие нештатные ситуации мы, кураторы, зовем меж собой выбором Бога. Полетели?

      – Летим.

      – Да, я забыл сказать. Предупредить. Я ведь недаром назвал этот мир самым сложным. Здесь зафиксировано рекордное число сбоев и провалов кураторов за всю историю существования Вселенной. Не передумаешь?

      – Нет.

      – Хорошо.

      День пятый.

      – Ну как? Уже екнуло?

      – Да! И не раз!

      На самом деле мое сердце трепетало практически без остановки, как если бы что-то важное и долгожданное случилось со мной. Событие всей моей жизни.

      – Тогда полетели осваивать центр управления. Я останусь с тобой еще несколько дней