Это не страшно. Евгений Щуров

вводить? Как это осуществить? Что должно способствовать наступлению смерти? Вопросов тьма! Ответов пока нет. Надо ложиться спать. Утро вечера мудренее. Ощупав плотненькую пачку американских денег под подушкой, Иван Николаевич лег спать.

      Ночь прошла абсолютно спокойно.

      Утро оказалось мудренее вечера разве что только на пару минут, пока не вспомнилась новая задача по увеличению летальности в отделении. Все время, в течение утренней планерки, Иван размышлял над смертью Миловановой. Вопрос решился как-то спонтанно, будто подсказка пришла извне: в утреннюю запарку, в процедурной, когда на столиках расставлены бутылочки-бомбы для внутривенных вливаний, в бомбу для старушки ввести огромную дозу гликозидов, да добавить новокаинамид, которым давно уже никто не пользовался в отделении.

      К одиннадцати часам, когда процедурная сестра начала лихорадочно подцеплять капельницы, Иван уже все подготовил в одном двадцатимиллилитровом шприце. На доктора, заходящего в процедурную никто не обращал внимания. Несколько секунд – и смертельный раствор, пузырясь, ушел в нужную бутылочку.

      Сердце Ивана учащенно билось уже около двух часов, когда в ординаторскую зашла дежурная медсестра и довольно спокойно сообщила, что Милованова не дышит. Иван взял фонендоскоп, с несколько излишним спокойствием, и пошел за сестрой. Действительно, бабушка была мертва, видимо, уже некоторое время. Так тихо она скончалась, что никто из пятерых соседок и не заметил. Только одна обратилась к сестре, что у бабуси капельница кончилась, а та спит и не замечает. А уж сестра быстро смекнула – что к чему.

      Больные в палатах терапевтического отделения как-то спокойно, даже с чувством некоторой гордости, реагируют на смерть своих соседей: не кричат, не паникуют, только тихо перешептываются: вот и прибрал Господь!..

      Милованову накрыли простыней и выкатили в закуток, у лифта, где она должна пролежать еще два часа. Иван доложил заведующей, что бабушка Милованова почила, дал команду спускать ее в подвал и пошел звонить Виктору Петровичу. Тот ответил удивительно быстро и спросил, когда нужно приехать.

      – Через два часа можете забирать, – с легкой долей скорби произнес Иван. – Возьмите в регистратуре ее амбулаторную карту и принесите мне. Завтра, после обеда, зайдете за справкой о смерти… Когда приедете сегодня, подниметесь ко мне?

      – Конечно, конечно, – сказал Виктор Петрович, поняв слишком непрозрачный намек. – До встречи, Иван Николаевич. Но ведь вскрытия не будет? Точно?

      – Нет, не будет.

      За окошком бушевал климат, обычный для этих мест: жара сменялась дождем с сильным ветром, вновь возвращалась, захватив с собой еще и повышенную влажность, сидеть в ординаторской не хотелось, и Иван отправился бродить по больнице в приподнятом настроении, не вспоминая происшедшее. До приезда клиента оставалось еще около часа, не меньше, можно было, делая вид, что работаешь, пошариться по отделениям. Сегодня, как раз