Кирза и лира. Владислав Вишневский

и определённо.

      – Чё-о!.. Чё ты щас сказа-ал?

      – Х… через плечо, я сказал!

      – Ах, ты ж, падла…

      Конечно, всё это беззлобно, легко, в норме дворовых отношений: зацепить, не спустить, ответить… В завершении процесса – легкая кулачная потасовка…

      Домашняя еда у всех давно закончилась. Да и деньги, какие были, все уже ушли на вино, да курево. А поезд – и где он, падла, ходит? – за нами никак не идет. Какое уж тут будет хорошим настроение, так себе, говно, можно сказать, а не настроение.

      Шум между тем в зале все нарастает и нарастает. Совсем незаметно привычный гул целиком заполняет собой все огромное пространство зала. Спокойно разговаривать уже невозможно, не слышно, нужно только кричать, лучше прямо в ухо… И вот уже, окончательно проснувшись, закружила обычная, нескончаемая людская круговерть – хаотичный, новобранческо-пацанячий муравейник, – дым коромыслом. Правильнее, бардак.

      Моральный облик и некоторые физические внешние изменения лиц будущих воинов, произошедшие на данный момент, мы уже представляем. Они не на высоте. Но это у кого хочешь так будет… если часто быть на уровне пола!.. И они, если хотите знать, еще не в армии, они в ее преддверии. А это, извините, далеко не одно и то же. Как разница между рублём и червонцем… Может и больше!.. К этому дорисуем внешние отличительные черты призывника, те, которые сейчас довольно красочно и эпатажно, дополняют его лицо.

      Вся приличная одежда, которую в дорогу – там ещё, дома! – с любовью приготовила мама и бабушка, будущими солдатами – призывниками – была категорически отвергнута: «Нет, нет и нет. И это… и это, – тыча пальцем в выстиранную и отглаженную одежду, заявили отроки. – Ни за что не надену! С чего это я буду красоваться?! Дурак, что ли!» Вот тебе раз!.. К ужасу женской половины семейного общества категорически отказались. А мужская половина – отцы – где ни попадя в это время бубнили сынам, с пафосной, конечно, интонацией, серию бесплатных наимудрейших отцовских патриотических лозунгов… Которые отроки, конечно же, слушали, но не слышали… Потому что были мысленно заняты ревизией гардероба – и своего и семейного.

      В результате серии ожесточенных и продолжительных внутрисемейных боев – кое-где даже с успешным применением мужской – отцовской! – физической силы – видимый компромисс, в той или иной степени все же вроде был как-то достигнут. Отец – почти у всех так – бессильно махнув рукой на этого обалдуя, в сердцах привычно отыгрался на жене:

      – Во-от, во-от!.. Видишь теперь, какого придурка ты воспитала? А я ведь тебе говори-ил. Говори-ил! Защи-итничек!..

      Да пусть говорит, – кто его слышит!..

      Еще раньше, до этого вокзала мы, призывники, прошли все положенные нам военкомовские кабинеты и комиссии. Да-да, и ту, где почему-то самая молодая, и почему-то самая красивая, с длинными ресницами, во-от такими огромными тёмно-вишнёвыми глазищами врачиха – я, например, точно её всю рассмотрел – на вид лет шестнадцати-семнадцати – самое то, деваха! – опустив глазки в свои тетрадки, строгим голосом неожиданно говорит тебе:

      «Снимите