Кирза и лира. Владислав Вишневский

выполнять?» «Никак нет…» «По вашему приказанию прибыл…» Здорово! Мне все у них нравится.

      Проехали уже и Омск, и Новосибирск, и Красноярск…

      Заканчивался пятый день пути.

      Поздний вечер. Скоро уже и угомонится народ. Заснут пацаны, калачами на голых полках свернувшись, безуспешно натягивая на себя свою дырявистую одежонку. Холодно уже. К утру уже и замерзают.

      Неожиданно за окнами замелькали яркие огни, высветлив весь поезд словно днем. Какой-то большой город. «Пацаны, что это за город, кто знает? – Прильнув к окнам переспрашиваем друг у друга. – Ух, ты, большой какой-то. Как называется, а?» Мимо проплыл железнодорожный вокзал со светящейся вывеской «Иркутск». Люди, тележки, киоск «Союзпечать», туалет… Понятно, уже Иркутск.

      А-а-а, так это же…

      – Пацаны, – я аж подпрыгнул, до меня дошло какой город проезжаем, – здесь живут мои дядя, тетя, двоюродный брат. Надо им как-то сказать, сообщить, что я здесь! Они обрадуются, обязательно прибегут. Домашнюю еду, пирожки, сигареты и еще чего-нибудь принесут! Как же им сообщить, а? Можно, конечно, сбегать. Я успею.

      Весь вагон с восторгом и энтузиазмом воспринимает мою идею о пирожках и другой какой домашней еде, и все дружно наваливаются на офицера:

      – Товарищ капитан, разрешите? – прошу я офицера. – Можно сбегать, а?

      – Конечно, пусть слетает, – поддерживают ребята.

      – Тут рядом, я здесь все знаю, – убеждаю я.

      Ребята вразнобой, но дружно, громко, даже агрессивно, поддерживают меня, наседают на капитана: «Та-ащ капитан! Ну, разреши-ите ему? Он бы-ыстро. Пирожки же! Знаете, как его тетя их вку-усно гото-овит? О-о!..»

      – И сигареты кончились… курить нечего.

      – Да вы же не знаете, та-ащ капитан, как он бегает. Он же чемпион по бегу. Да, Пашка, ты же чемпион, да? – подмигивают мне, мол, подтверди. У нас в школе, например, такие приёмы запросто проходили…

      – Не ве-ерите? Вы не ве-ерите?! Ну пусть тогда с ним сержант слетает, а?

      – Да не убежит он никуда, та-ащ капитан, во, бля буду, зуб даём!

      – И вещи его здесь… И мы.

      Капитан уши заткнул, только улыбается и молча крутит головой – нет, нет, и нет. Не могу, не имею права. Конечно, всё без толку. Так и промотылялись мы, как голодные обезьяны в клетке от окна к окну, пока стояли все эти тридцать, или сколько там минут. Этот, трус капитан так сильно упал в наших глазах в этом Иркутске, что лучше бы мы этот город и не проезжали вовсе. Смертельно обидел весь вагон. И пока мы вот так нервничали, да переживали – ах, капитан, ох, капитан, ну, капитан! – поезд, коротко гуднув, тронулся с места. Всё! Мы уже поехали.

      До свиданья, родственники, до свидания, пирожки, до свидания, домашние радости! Ну, бли-ин… в смысле, капитан!..

      3. Первое лирическое отступление. Люба

      Всё, забудьте про пирожки, успокойтесь. Уже проехали тот Иркутск, проехали. Можно ложиться спать, как говорится, не солоно хлебавши.

      Лежу на второй