Зло многоликое. Ирина Валерьевна Дынина

зловредной, даром, что нежить. Рак мой ездовой вымахал таким здоровенным, что все прочие водяные хозяева мне завидуют и просят свою молодь ракообразных принять, чтобы, значится и у них в хозяйстве этакое диво завелось.

      – Жуть. – ужаснулась Татьяна, раз и навсегда зарекаясь от поедания раков из этой вот конкретной местности. – Химкомбинат, говоришь, дедуля? Читала я о том, что в реку отходы всяческие, вредоносные сбрасывают, но не думала, что все так плохо. – и шмыгнула носом, взглянув с сочувствием на русалок. – Да, с такими физиономиями мужиков в свои сети не заманишь, как не старайся.

      Русалки, числом чуть больше десятка, суетливо засновали поодаль. Сразу стало понятно, что они вовсе не безмозглые рыбины, а вполне себе все понимающая нежить. И посматривали они на девушку недружелюбно. Враждебно даже и с чисто гастрономическим интересом.

      – Они, дедушка, – судорожно сглотнула Татьяна, опасливо пятясь подальше от уродливых утопленниц. – у вас, что, плотоядные? Случайно, в каннибализме не замечены?

      – Ась? – хвостоногий старец приложил к ухо ладонь. Зеленоватого цвета ладонь, с внешней стороны покрытую мелкими чешуйками, между длинными пальцами которой была натянута тонкая перепонка. Как у жабы. Как у огромной такой, антропоморфной жабы.

      – Людьми, говорю, не питаются девы твои? – повторила Таня свой вопрос.

      – Ой, да чем они только не питаются! – отмахнулся старец от вопроса, как от чего-то несущественного. – Кого поймают, того и сожрут, а кого не сожрут, того в клочья порвут. Озорницы они у меня!

      – Оно и видно. – Татьяна постаралась отдалиться от озорниц, стараясь держаться ближе к раку. Даже здоровяк с клешнями, буровивший новенькую утопленницу своими черными, недобрыми глазками, казался девушке более безобидным созданием, чем уродливые дево-рыбы.

      – Значится, говоришь, утопили тебя, девица? – прошамкал старец, пряча острые зубы за толстыми губами. – Надругались ироды, измучили и в воду бросили, на прокорм моим деткам?

      «Детка», то есть рак-гигант, азартно щелкнул клешнями, да и русалки как-то нездорово оживились.

      Татьяне захотелось плакать – ну, вот почему она такая невезучая? Парень ее бросил, но то ладно, пережила как-то. Только жизнь наладилась, как другая беда. И чего ей стоило сразу в зарослях спрятаться? Стояла, как дура на обочине дороги, собственной погибели дожидаясь.

      – Только не умерла ты, пока что, девица неразумная. – неожиданно огорошил девушку хозяин всех богатств речных. – Перехватил я власть над твоим телом. Не дал тебе окончательно сомлеть, нахлебаться воды и утопнуть.

      – Как, так? – округлила глаза Татьяна.

      – Вот так. – хитро хмыкнул водяной хозяин и потер свои чешуйчатые ладошки. – Живая ты, получается. Но, вся в моей власти. Что захочу, то с тобой и сделаю. Захочу – на волю отпущу, захочу – вон, ему отдам. – и дедочек похлопал ракообразное по хитиновому панцирю. – А то, им брошу. – дед кивнул на оживившихся русалок. – Вот они порадуются, красавицы мои ненаглядные.

      Татьяна