Зло многоликое. Ирина Валерьевна Дынина

за происходящим со стороны, покинув собственное тело и поднявшись к потолку скорбным сгустком энергии.

      Широкое окно, наполненное солнечным светом, палата, стены, выкрашенные синей краской, драный линолеум, кровати, железные, невзрачные, с деревянными щитами, сбитыми из занозистых досок, спрятанных под зассанными матрасами.

      Районная больница, нищета, грязь и убожество.

      Плохое финансирование и ворье, крадущее все, до чего могли дотянуться их жадные, загребущие руки.

      Марина парила над собственным телом, взирала с высоты на свое бледное лицо, на синие губы, на закрытые глаза, на трубки, которые торчали у нее изо рта. Пластиковые трубки во рту, дыра в голове, катетер в.. Ну, в общем, еще одна трубка, вторым концом висевшая над железкой «уткой», стыдливо выглядывавшей из-под края серой простыни.

      Тело Марины дышало. Через раз и с трудом.

      Ей, висевшей над ним, было понятно, что дышать ему оставалось недолго.

      К тому же, Марина чувствовала, что она в палате не одна.

      Нет-нет, она вовсе не имела в виду свою плачущую маму, которую, в нарушение все писанных и неписанных, правил, пустили в реанимационное отделение.

      И не медсестру, смотревшую на умирающую девушку пустым, равнодушным взглядом. И вовсе не была эта медсестра злой и бездушной. Просто, слишком многих умирающих видели её глаза, вот сердце и закалилось цинизмом, стало безучастным к чужому горю.

      Речь шла не о докторе, дежурном враче, то и дело пробегающем по коридору и тихо разговаривающем по телефону. Доктор тот в палату к Марине даже не заглядывал. Ему и без заглядывания, всё было ясно.

      Санитарочка, та и вовсе, елозила тряпкой по оконному стеклу в процедурном кабинете – у нее хватало работы, куда уж там до чужих слёз?

      Марина имела в виду их.

      Других.

      Иных.

      Тех самых сущностей, что, подобно самой Марине, висели под потолком холодными, невидимыми сгустками недоброй энергии.

      Их было много. Они набились в палату, словно сельди в банку.

      Призраки.

      Никогда Марина не верила ни в каких призраков. Она никогда не гадала на картах на любовь, шарахалась в сторону от горластых и горбоносых цыганок, предлагающих «позолотить ручку и раскинуть картишки на червонного короля», не любила смотреть «ужастики» по телевизору и взирала на жизнь трезвым взглядом.

      Она, как-никак, училась на бухгалтера, а это, знаете ли, предполагает .. Да-да, предполагает строгий контроль и учет, без всякой там чертовщины.

      Но, призраки висели под потолком, гудели, словно злобный пчелиный рой и никуда уходить не собирались.

      Глаза Марины, там, внизу, на больничной койке, были закрыты, но здесь, под потолком, всё выглядело совершенно иначе.

      Марина растерялась – как же, так? Разве подобное возможно? Призраки существуют лишь в буйных фантазиях умалишенных, в книжках бульварных писак и в третьеразрядных фильмах ужасов, но никак не в районных больницах, тем более, они не появляются просто так, средь бела дня.

      Время привидений – ночь. Они же порождение темных сил? Вот и пусть являются