Астрофобия. Влада Ольховская

из всех людей, притащит мне такой подарок?

      Я почувствовал первые искры интереса в душе. Живого любопытства. Желания узнать, что же будет дальше, что может быть дальше… Даже не помню, когда последний раз испытывал такое.

      Несложно было догадаться, почему Тревор вызвался лично поговорить со мной. Он достаточно хорошо меня изучил, чтобы сообразить: я соглашусь. Терять мне нечего, а смерть в Секторе Фобос намного интересней расстрела – это если рассматривать худший вариант. Отменить решение руководства полицейский не мог, и лучшее, чего он добился, – права побеседовать со мной лично.

      И вот теперь он пытался манипулировать мной, причем так примитивно… Жаль, конечно. Не ожидал, что гнев настолько затмит ему разум.

      – Ты ведь доволен, не так ли? – презрительно поморщился Тревор. – Готовишься и там делать то, что делал. Столько новых жертв, замкнутое пространство…

      – Лирика, – наконец соизволил заговорить я. – Сколько?

      Это тоже было важно. Тревор не бесился бы так, если бы миссия стала билетом в один конец. Его бы устроило то, что я сдохну в муках где-нибудь на бескрайних просторах Сектора Фобос, желательно – перед объективом камер, чтобы вся Земля смогла насладиться моей агонией. Но он злится, да и наличие добровольцев подразумевает, что превращать станцию в общую могилу никто не собирается.

      – Десять лет, – выдавил из себя Тревор. – Миссия рассчитана на десять лет. Если выживешь и хорошо себя проявишь, тебе будет даровано помилование.

      Тут он окончательно утратил показное спокойствие, было видно, что его аж трясет – от злости и несправедливости произошедшего. Надо же, он действительно верит, что я могу заработать помилование… Кто бы мог подумать, что после всего случившегося он еще способен на наивность?

      Я ни на миг не усомнился, что никакого помилования не будет. Слишком уж одиозной фигурой я стал, та самая общественность, которая обычно ратует за права человека, будет требовать порвать меня на части. Но даже до этого не дойдет: если я вдруг каким-то чудом переживу десять лет в Секторе Фобос, я наверняка «случайно погибну» на обратном пути. Вероятнее всего, руководство уже разработало не менее пяти сценариев этой «случайности». Я бы на их месте так и поступил.

      Но сейчас это не важно, десять лет в Секторе Фобос интересуют меня куда больше, чем попытки меня убить.

      – Если в тебе осталось хоть что-то человеческое, откажись, – вдруг сказал Тревор. Не проорал со злостью, а как будто попросил… непривычно. – Ты прекрасно знаешь, что я изучил твое дело. Я знаю, почему ты убил тех людей… Ты не был тем чудовищем, в которое превратился. Но ты наверняка понимаешь, что обратного пути для тебя нет. Тебя нужно уничтожить сейчас, иначе будет хуже…

      – Нет, – равнодушно отозвался я.

      Может, он и решил, что это оскорбление, но я сделал ему комплимент. Кого-то другого я вообще ответом бы не удостоил.

      Увы, Тревор был не в том состоянии,