Маки. Андрей Ланиус

7. ОСМОТР «ВАВИЛОНА»

      Назавтра, около половины девятого утра, Пережёгин стоял перед входом в коммуналку – «в трех шагах от Невского», вглядываясь в объявление, прикрепленное к двери:

      Уважаемые жильцы!

      С завтрашнего дня сотрудники СПб БНПМП будут осуществлять выборочный замер уровня транспортных шумов в жилых помещениях.

      Просьба обеспечить доступ в квартиру, это в ваших интересах.

      Администрация СПб БНПМП

      Это было то самое объявление, которое Пережёгин вчера распечатал на своем принтере.

      Он же и прикрепил его к дверям коммуналки на обратном пути от полковника Морозова.

      Аббревиатура БНПМП расшифровывалась просто: «Бюро находок» Петра Мефодьевича Пережёгина».

      Сейчас на эксперте была синяя с ярко-оранжевыми вставками униформа, вроде той, которую носят работники коммунальных служб города. Такого же цвета шапочка сидела на его голове. Лицо Пережёгина почти полностью закрывали большие очки с затемненными стеклами и респиратор, приспущенный на подбородок.

      В руках шеф «Бюро находок» держал объемистый, серебристого цвета футляр, где, судя по внешнему виду, мог находиться некий измерительный прибор.

      В действительности футляр был пуст, предназначался же для переноски в нем униформы после завершения намеченной акции.

      Последняя деталь: сине-оранжевые брюки мэтра были подпоясаны старым ремнем, который вчера принесла Виноградова.

      Пережёгин уже протянул палец к кнопке электрического звонка, когда дверь распахнулась, и на площадку вышел молодой человек, по всей видимости, спешивший на работу.

      Едва не налетев на визитера, он резко остановился.

      – А-а, измерители шумов! Давно пора! В моей комнате круглые сутки слышно, как у светофоров завывают моторы. Интересно, по результатам вашей проверки будут приняты хоть какие-нибудь конкретные меры?

      Пережёгин молча кивнул, и молодой человек помчался своей дорогой.

      Петр Мефодьевич шагнул в квартиру.

      Ему казалось, что, по описанию Виноградовой, он имеет представление об этом жилище с сугубо питерской спецификой.

      Но картина, открывшаяся его взору, оказалась куда более впечатляющей.

      Перед ним словно бы обрисовался участок неблагоустроенной улицы, притом вечерней, несмотря на солнечное утро. А дело в том, что коридор не имел торцевого окна, и потому в нем царила вечная темень, слабо разбавленная двумя-тремя тусклыми лампочками, сиротливо горевшими над отдельными дверьми. Очевидно, жильцы экономили электроэнергию на общеквартирных расходах, так что дальняя часть коридора, как и высоченный потолок, утопали в сиреневом полумраке.

      Вдоль стен громоздились «дрова» – отжившие свой век шкафы, комоды, буфеты, какие-то продолговатые ящики, используемые жильцами в качестве индивидуальных чуланов-«сарайчиков». Виднелись также подвешенные к стенам на разной высоте велосипеды, детские коляски, стародавние стиральные корыта.

      По