Гамбит. Татьяна Богатырева

На поцелуй.

      – Ну, – она смутилась, – я плаваю… не так чтобы быстро, ты сразу выиграешь! Давай я тебя лучше просто так поцелую, без спора.

      Он и ответить не успел – обняла за шею, заглянула в глаза и поцеловала. Прямо по-настоящему, как мельникова сестра… нет, лучше.

      Вмиг забыв и о споре, и о мельниковой сестре, Сакс подхватил ее, оторвал от дна – в воде она совсем ничего не весила – и прижал к себе. Скользнул ладонью по спине и ниже, чуть не задохнувшись от сведшей бедра судороги, непроизвольно толкнулся.

      Лиле ахнула, прильнула – не оторвать. Выдохнула в рот:

      – На берег… не здесь же…

      Подтолкнув ее ладонью выше, попросил:

      – Обними.

      Как вынес ее на берег и уложил, Сакс уже не понимал. Кажется, она дрожала, а может, это он дрожал. И шептала что-то неразборчиво-сладкое, и держалась за него крепко-крепко… Опомнился, только когда толкнулся между обнявших его ног, сквозь тонкую преграду. Замер, закусив губу: не может быть, чтобы фейри – и не знала мужчины? Но нет, ему же не показалось, в самом деле первый…

      – Лиле? – шепнул ей в волосы.

      – Ммм?.. – выдохнула ему в плечо, потерлась об него всем телом.

      Так потерлась, что он забыл, зачем остановился, – и толкнулся снова. И снова…

      Она была такой… как озеро, как земляника, как сладкие выморозки, как волшебство. Она была – его. Она вздыхала, гладила его по спине, вскрикивала и кусала за плечо, а потом закинула голову и простонала:

      – Э-эри… – и вся сжалась, задрожала.

      Он тоже вздрогнул, зажмурился – и выплеснулся, весь, в нее, хватаясь за тонкие плечи, словно мог утонуть и не выплыть…

      Потом она вытянулась, прерывисто выдохнула… Чуть слышно шепнула в ухо:

      – Ты тяжелый.

      Не отвечая и не выпуская Лиле, Сакс перекатился на спину – так, чтобы она лежала на нем.

      Фейри ткнулась лбом ему в плечо, погладила по щеке:

      – Какой ты… таких не бывает.

      Счастливо улыбнувшись первым звездам, Сакс зарылся пальцами в спутанные волосы, погладил затылок и хрупкие лопатки.

      – Я люблю тебя, Лиле. Только тебя, всегда. – Вспомнил Томасовы байки и добавил: – Никого больше не будет, только ты.

      Ладонь легла ему на губы.

      – Ш-ш. Не говори. Не бывает всегда. И чтобы никого другого, тоже не бывает. Тебе всего-то…

      – Я не ребенок, Лиле, – прервал он ее, отняв ладонь от губ. – И я знаю точно, что ты для меня – единственная.

      Она отодвинулась. Сползла сначала на бок, потом и вовсе села на край войлока. Нахмурилась.

      – Эри, Эри… Я прошу, не говори. Я же знаю, как бывает. Вот вы сейчас будете воевать, потом война закончится и вспомнится, что нужно возвращаться домой, лошадок разводить… Потом – что мужчине нужна жена, чтобы дети и хозяйка дому. Сам выберешь или за тебя, неважно. А ты такой – будешь себя ругать, что не сдержал слово. Не хочу, чтобы ругал. – Запрокинула голову, уставилась на звезды.