Вернуть страх перевозчика. Анри Ворон

ведь не единственная могила. Я же потом взаправду умер, когда меня тракторист толкнул. И где-то, значит, покоится моё тело, но где – я не знаю. Узнавать не собираюсь, это и ни к чему.

      Я осмотрелся. КамАЗ стоит, как надо, и телегой перекрывает возможный обзор. Хотя ночью вряд ли нормальные люди сюда сунутся. Фары для освещения включать не стал, летняя ночь пока вполне позволяет видеть всё, что мне нужно. Иду к прицепу и достаю лопату.

      – Ты чего затеял? Хочешь рядом прилечь? Или собираешься меня тут прикопать?

      – Хотел бы тебя закопать, сначала бы связал, ты же убежать можешь. А так не мели ерунды. Я приехал ради важного дела.

      – По-моему, ты псих, – сказала Катя, когда я приступил.

      – Это я уже слышал о себе.

      Я начал аккуратно вырезать верхний слой почвы, чтобы потом вместе с травой положить его на место. А потом стал рыть яму. Катя, видя это всё, с хмурым видом отошла и залезла в кабину. Естественно, в мою сторону даже не смотрела.

      Копать землю всё-таки нелёгкий труд, ещё и в одиночку. Ушло какое-то время, прежде чем я добрался до твёрдой поверхности. Глубокая ночь, и это лишь кстати. Днём было бы больше шансов оказаться замеченным. Что там надумывает обо мне Катя, вообще не знаю. Маньяк? Фанатик? Психом, по её словам, точно считает.

      Счистил с крышки гроба землю, насколько это возможно. Перевёл дыхание. Приподнимаю крышку. И…

      Пусто. Нет, быть не может! Я же сам её сюда положил. Не могла же она взять и вылезти. Допустим, она не умерла, крышку я не заколотил. Но через слой земли выбраться невозможно, пусть она и сильнее любого обычного человека. Что-то здесь не так.

      – Катя! Иди, кое-что покажу.

      – Нет! Я не буду туда смотреть.

      – Уверяю тебя, страшного тут вообще нет. А вот странное есть.

      По виду – она не собирается выходить. Отвернулась и сидит в кабине.

      – Да не бойся ты! Тут правда что-то непонятно.

      – А я и не боюсь!

      Она тут же спешно стала вылезать из кабины, видимо, чтобы не прослыть трусихой. Ещё бы. Ситуация обязывает. Ночь, кладбище, раскопана могила, а её могут обвинить в трусости.

      – Ну, и чего у тебя тут?

      – Смотри, – и указываю в гроб.

      – Пусто?

      – Вот-вот. Пусто. И мне это непонятно.

      – Чей туфля?

      – Чего-чего?

      – Вон там виднеется.

      С её угла обзора, наверно, видно лучше, а я, открывая крышку, разместился так, что мне не было заметно. Ещё и ночь, хоть и достаточно светлая. Красная туфля. Одна. Я достал её и повертел в руках. Пробормотал:

      – Чей туфля, говоришь? Можешь померить. Если подойдёт, значит – ты и есть Золушка.

      – Ну какая Золушка? – ошалело возмутилась Катя. – Чего ты тут придумал? Объясни-ка, что ты тут вытворяешь?

      – Ты и правда не знаешь?

      – Ну нет же, конечно!

      – Отнеси пока туфлю в кабину. Я сейчас всё здесь обратно закопаю, а потом поговорим. Может, утром. Ночь всё-таки, если хочешь, то поспи.

      Я спешно закапывал могилу. И в голове снова какие-то нестыковки. Снова непонимание происходящего. Снова вопросы, которые я даже сформулировать