Караван. Эльрида Морозова

бед?! – спрашивал Кейек. – Какие в этом могут быть беды?! Вот то, что натворила ядерная бомба, – это да. Столько народу за один раз покосило. А неправильные похороны – это дело десятое. Как вообще можно говорить о правильных или неправильных похоронах, если никогда еще на нашей планете не умирали от ядерного взрыва? Здесь изначально все неправильно. Никогда еще никто не отскребал кусочки мертвичины из-под руин. Вот что тут неправильно, а не то, что кого-то там не опознали. Да если хотите знать, эта анализы проводят вовсе не для того, чтобы кого-то там найти.

      – Для чего же тогда? – спросил Янхе. И тон у него был такой, что Кейеку захотелось хорошенько треснуть ему по шее.

      И тогда Кейек сказал то, что не ожидал услышать сам от себя.

      – По-моему, все эти специалисты – большие извращенцы. Лазают по руинам и отскребают отовсюду кусочки мертвичины. И рассматривают ее в микроскоп. Для этого нужно иметь извращенную фантазию.

      Янхе сразу взвился, как ужаленный, принял это как личное оскорбление.

      – Они работают! Они пользу приносят: устанавливают личности. Попробовал бы ты на такой работе пахать, так небось начал бы нос воротить! Да этим людям медаль надо дать за то, что не боятся взяться за такое грязное дело. Кто же, как не они? Скажите, ребята, вы бы пошли копаться в этих руинах?

      Ребята не проявляли особого энтузиазма по этому поводу. Пишмах качал головой, Басхон морщился, Шалшох кривился, Хетт скрипел зубами, а Урумхе закатил глаза и показал, что его сейчас вырвет. Один только Джихамоллан остался невозмутимым после таких слов.

      – Вот видите! – торжествовал Янхе. – Никто из нас не горит желанием идти на такую работу, потому что она очень сложная. И только человек сильной воли может быть там. Так что не говори ничего, Кейек. Ты катишь на них бочку, чтобы не признаться самому себе, что ты трус и слабак. И что ты никогда бы не сделал то, что сделали они.

      – Знаешь что, – ответил Кейек. – Если бы на тех руинах был кто-то, кого можно было бы спасти, я бы пошел туда и стал там копать. Меня интересуют живые люди, а не мертвяки. Мертвым нет разницы, какое у них ДНК под микроскопом. И это делается не для тех, кто там погиб. Это делается для живых, которые преследуют свои цели.

      Он не знал, кому это нужно и для каких целей. Но у него было слабое впечатление, что все не так, как пытается преподнести это телевидение. Что те специалисты – большие извращенцы, которые просто рады выполнить за кого-то такую работу. А тот, кому на самом деле надо опознать трупы, просто остался в тени. Ему нужно убедиться, что все члены королевской семьи мертвы, как он и планировал, когда взрывал дворец. И возможно, есть еще третья сторона, которой хочется, чтобы люди не жили настоящим и будущим, а погрязли в прошлом. То, что можно уже забыть, старательно мусолится по телевизору. Эти руины показывают не просто так. А чтобы ты думал, что в мире очень много плохого. И что это нормально: видеть плохое. И королевскую семью не хоронят не потому, что там кого-то не хватает.