Прописи войны. События, которые становятся судьбой. Сергей Прокофьевич Пылёв

никогда больше не увидимся, скорее всего.

      Дождик шел так же неторопливо, как и наш разговор. В темных лужах уже отражались фары автомобилей, вода дрожала и расплескивалась из-за резины колес и ботинок.

      Домой я шел долго, пешком, не обращая внимания на попутные автобусы, уже полупустые. Хотелось насладиться свежестью, октябрьским ветром и темными низкими тучами.

      4

      Все-таки время года влияет на настроение. И осенью особенно часто задумываешься над жизнью. Я лежал на диване возле темного окна, в котором виднелись кривые ветки качающегося дерева. Оно как будто просилось в гости, наклонялось, заглядывало к нам в квартиру. Аня уже спала, а у меня душа была не на месте. И не знаю почему… Ради чего я живу? Все дни однообразны, пусты и бессмысленны. И молчаливы. Я поймал себя на мысли, что часто бывают дни, когда я не произнес ни одного слова. Только работал и работал. А вечером за ужином мы с Аней обсуждали прошедший день. Рассказывать мне было нечего, потому что ничего и не происходило. А она обижалась.

      В редкие моменты мы предавались ностальгии, смотрели старые фотографии и видео.

      – Помнишь, как мы познакомились? – спрашивала Аня.

      – Да, конечно. На свадьбе друзей. Ты была дружкой, а я просто гостем.

      Свадьба друзей практически стерлась из памяти, как и их лица. А мы остались друг у друга.

      – Ты мне тогда не особо понравилась, хотя платье у тебя было красивое.

      – Да знаю я, – Аня демонстративно закатила глаза. – Ты мне тоже.

      – Удивительно, что мы начали встречаться, – покивал я.

      – Да… Помнишь тот наш первый год?

      – Конечно. Наверное, самый счастливый. А потом началась война.

      – И ты взял меня, и принял решение уехать. Ты же хотел вернуться… Постоянно хочешь вернуться…

      – И возвращался. И не раз. И опять уезжал. И окончательно потерялся бы, если бы не ты.

      Мы говорили о тех вещах, которые и так хорошо знали. Проговаривали их в очередной раз. Зачем? Чтобы не забыть, кто мы? Из раза в раз одно и то же, как молитва. Но это было нужно и Ане, и мне.

      – Я никогда не чувствовала там себя дома.

      – А здесь?

      – Наверное, да, наш дом теперь здесь.

      – Ну, если по документам, то да, – горько улыбнулся я.

      Где же мой дом?

      Квартира родителей, в которой я прожил двадцать лет, а потом ушел, начал жить с первой девушкой и уже никогда не возвращался в нее окончательно, только как в перевалочный пункт, где можно отдохнуть, а потом снова уйти непонятно к кому.

      Дом бабушки в деревне… Как часто он снится и как редко я там бываю. Уже нет бабушки, а дом продан и разрушается. Я был там недавно, но… лучше бы не ездил. Новые хозяева не жили в деревне, поэтому все ценное, что там было, растащили соседи, все постройки наполовину обрушились, а дом стал пустым помещением. Разве в нем я проводил все эти счастливые лета?

      А потом… череда съемных квартир. Мы с Аней меняли по три квартиры в год, так уж складывались обстоятельства. И в какой-то момент я понял, что не могу находиться долго в одном месте, меня тянуло переехать.