Российский колокол № 3 (45) 2024. Литературно-художественный журнал

ну, конечно, кто-нибудь мог бы сказать, что это страшная морда… или – при лучшем раскладе – рожа… Но мы-то с вами понимаем эту красоту. Да ведь?

      У заведующего лабораторией биологических аномалий, которую в Научно-исследовательском институте прикладной биологии называли «Дом потеряшек», Вадима Самсоновича Колобродского была такая странноватая манера – постоянно переходить с обращения на «ты» к обращению на «вы». Он вообще был человеком странноватым, однако в НИИ его все любили. И так и называли – «завлаб Самсоныч». Многие из других отделов даже не знали его фамилии.

      – Вот. Глядите. Поймали, арестовали, как говорится, велели пас порт показать… Ну а у него, естественным образом, паспорта нету. У него всё такое противоестественное… Ну а на монету мы согласиться не могли. Теперь вот, исследуем.

      – Ему не тесно? – невпопад спросил Саша, поправляя очки.

      – Отнюдь! Ему тут очень даже удобно. Я бы сказал, вольготно, – заверил завлаб Самсоныч. – Есть заблуждение, которое тянется ещё от зоозащитников прошлого: мол, зверю лучше на свободе. Отнюдь! В неволе все животные живут гораздо дольше, чем в природе. И биоаномалии тут не исключение.

      Биологические аномалии в Москве начали появляться постепенно. Их сотрудники метро начали находить на станциях по утрам. Они выглядели странно – походили на животных средних размеров. Чаще всего попадались похожие на собак, однако у них каким-то невообразимым огнём горели глаза. За это их прозвали лампёсики. Вели себя они так же странно, как и выглядели. Нечётко ориентировались в пространстве, тыкались головами в стены, то падали, то вставали… В общем, были какими-то потерянными. За это их так и прозвали – потеряшки. Агрессии к людям они не проявляли. Скорее, наоборот, вызывали жалость и сострадание.

      Общество к потеряшкам отнеслось спокойно. Были даже попытки как-то им помочь. Так, появилось движение «Метрокомбикорм», которое начало собирать средства на питание для потеряшек. Правда, они, вероятно, чтобы привлечь к себе побольше внимания, рисовали красочные плакаты, на которых изображали безобидных потеряшек в виде ужасных чудовищ…

      В общем, что-то с ними надо было делать – всё же тоже твари, хоть и неизвестно ещё, земные ли. Тем более что со временем стали появляться человекообразные особи. Они были такими же безобидными, жалкими, потерянными. Поэтому-то и была сформирована в НИИ прикладной биологии эта самая лаборатория биологических аномалий. Поэтому-то её и прозвали в институте «Домом потеряшек». Если у особи были явные признаки мужского пола, их звали биоаномалами. У этого – были.

      Парень, которым так хвастался завлаб Самсоныч перед Сашей, появился совсем недавно и по многим признакам отличался от всех потеряшек, появлявшихся прежде. Хотя он так же, как и все его предшественники, нелепо тыкался физиономией в стену – в данном случае в панно с аллегорическим изображением народов Советского Союза на станции «Боровицкая»…

      Под прозрачным куполом сидело существо… если не сказать чудовище. Но мы-то с вами, как сказал завлаб Самсоныч, понимаем… Саша был из тех, кто понимает. Он уже несколько лет занимался изучением биоаномалий