Российский колокол № 3 (45) 2024. Литературно-художественный журнал

Думаю, были.

      – Были…

      – И что ты им говорил? Тоже пугал до полусмерти?

      – Нет… Они смешные, – сказал Паша. – А полусмерти вообще нет. Полусмерть – это жизнь. Смерть – это как взрыв. Крик о помощи по всем каналам. Это называется: calling all stations. Собаки воют, когда слышат. Кошки прячутся.

      – Странно: ты просишь помощи у людей… А слышат – кошки…

      – Ты не просишь помощи. Что-то другое за тебя просит помощи. Я не знаю, что это.

      – И ты слышишь слова?

      – Я вижу картинку. Я соврал, что смотрел твою передачу. Просто как будто я увидел тебя в телевизоре. Но это не всегда так бывает.

      – А в последний раз? Когда старик бросился под автобус, что ты увидел?

      – Там была тоже картинка. Море. Пальмы. Только очень давно.

      – Южный берег Крыма, – проговорила Маша. – Путёвка от профсоюза.

      – Ливадия, – уточнил он безжалостно. – На этикетке.

      Маша повертела в руках пустой бокал, поставила на столик. Встала, поплотнее прикрыла балконную дверь.

      – Паша, таким людям, как ты, очень трудно жить.

      – Да. Я в час пик в метро боюсь ездить. Вообще страшно, когда много народу.

      – Вот почему ты от армии бегаешь…

      – Понимаешь, они там постоянно думают о смерти… своей, чужой… И в больнице то же самое. Я там с ума сойду.

      – Я не хочу, чтобы ты сошёл с ума.

      – Маша, не уходи, пожалуйста.

      И она вернулась. Или он пришёл к ней. В сущности, это неважно.

* * *

      В понедельник он зачем-то поехал с ней на работу. Посидел в её кабинете, поглядел из окна на проспект. Попил кофе, поскучал. Вызвался спуститься за сигаретами. Для этого она выдала ему старомодную банковскую карту «Мир». «Ступай с миром», – пошутила она.

      Так себе слоган. Несмешной и неактуальный.

      Маша стояла у окна. Она видела, как далеко внизу мальчик вышел из проходной, оглянулся, помахал ей рукой и свернул за угол, к павильонам.

      И не вернулся.

      Не пришёл он и вечером. Его телефон не отвечал, потом и вовсе отключился.

      В прихожей она нашла его рюкзак. В нём среди консервных банок и футболок было несколько исписанных тетрадей.

      «Говорят, это круто – иметь дар, – прочитала она на одной странице. – Но я ни о чём таком не просил. Меня включили по ошибке. Очень странно болтаться в Сети и не уметь ничего делать».

      Маша долго не могла понять, что происходит. Не могла поверить. «Хотя пора бы уже привыкнуть», – думала она с горечью.

      Заблокировала карту: деньги с неё не пропали. Пропала вера в людей.

      Маша отдала некоторые распоряжения своему техническому директору и взяла недельный отпуск. Она сидела в оцепенении в своей пустой комнатке. Смотрела телевизор без звука.

      На третий день, ближе к вечеру, она выпила полбутылки коньяка и вышла на балкон.

      Вы уже знаете, что будет дальше?

      Маша склонилась на перила и долго-долго смотрела с двадцатого этажа вниз. Она замёрзла, но коньяк не давал ей почувствовать холод. Внизу бродили редкие полупьяные прохожие, выползали со стоянки автомобили. На козырьке