Российский колокол № 3 (45) 2024. Литературно-художественный журнал

ли ему удобно?

      – Давайте в кафе.

      «Офис» – как казённая «опись».

      «Вот опись изъятого с тела», – заявил усатый милиционер, которого язык не поворачивался назвать полицейским.

      Тело – старший сын. Он родился на тринадцать минут раньше Олега, любил быть первым.

      – Вы знаете, как добраться? – И прозвучало красивое название.

      Ирине послышалось: «Для шлюх». Она помотала головой:

      – Ку да?

      – Мы пришлём такси. Водитель позвонит.

      В голосе собеседницы прозвучало что-то покровительственно-снисходительное. Злость на секунду поднялась в душе, раздула капюшон, как кобра, а потом исчезла, не оставив даже чёрной крупинки.

      Не плевать ли, что и как говорит молоденькая девочка?

      Ей не приходилось везти сына домой, чтобы похоронить в закрытом гробу.

* * *

      Мать позвонила, как всегда, не вовремя.

      Начался перерыв, но постоянный контроль раздражал.

      – Да.

      – Здравствуй, сыночек!

      – Привет.

      – Ты занят?

      – Нет.

      – На работе сейчас?

      – Нет.

      – А где?

      Тянуло ответить: «В борозде». Пришлось глубоко вздохнуть и несколько секунд помолчать.

      – Иду в кафе.

      – Уже обед? – неизвестно чему обрадовалась мать. – Что закажешь?

      – Да как всегда.

      Зачем задавать тупые вопросы?

      – Ну да, что захочешь.

      Они замолчали.

      И тут Евгена осенило:

      – Мам, Оля Пялкина умерла.

      Мать задышала часто и как будто испуганно:

      – Я слышала, сыночек.

      – Ты не знаешь, что случилось?

      – Нет!

      – А можешь узнать? Я сегодня, как понял, сам не свой.

      – Ой, сыночек, ты что? Плохо себя чувствуешь?

      «Нет, мама! – хотелось кричать. – Только у меня чёрная дыра в груди, а вместо сердца – обугленный комок!»

      – Нормально у меня всё. Живой. Узнай, пожалуйста. Может, помочь надо?

      Новое чувство мелькнуло в сознании. Не забыть бы включить Владимира Ивановича.

      – Я спрошу, – робкий голос стало едва слышно.

      – Я перезвоню вечером? Сейчас у дороги, шумно.

      – Я люблю тебя, сынок!

      – И я.

      Евген нажал «отбой», сунул телефон в карман.

      В кафе было уютно, тихо и безлюдно.

      – Ваш столик свободен, – дежурно улыбнулся администратор.

      – Вам как всегда? – Официантка возникла словно из-под земли.

      «Я что, так часто тут бываю?»

      Он так и не смог вспомнить ни имя администратора, ни лицо официантки.

      Зато хорошо помнил лицо Оли.

      Она мечтала прыгнуть с парашютом и, когда говорила об этом, щурилась. Низкий выпуклый лоб прорезали горизонтальные, как у шимпанзе, морщины, которые хотелось изо всех сил прижать пальцем.

      Он узнал, сколько стоит прыжок в тандеме. Посчитал – как десять повышенных стипендий. Матери Оля не нравилась, денег не дала, они так и не прыгнули.

      «ВДАЛь ждёт вас».

      – Да