Вступление в будни. Бригита Райман

их взбодрить. Взять на себя трудновоспитуемых. – Он использовал историю о бледном Эрвине в очках как приманку, с нетерпением ожидая, когда эти двое клюнут.

      Эрвин Парент вновь прогулял смену. Руководство общежития отказало ему в выплате скромных денежных средств на неделю. Он обменивал обеденные талоны на сигареты. Он также сломал в мастерской выключатели. «Назло», – признался он мастеру.

      – Так что? – спросил Хаманн и перевел взгляд с одного на другого. – Не хотите заняться этим беднягой?

      Франц выплюнул окурок.

      – Подлец он, твой Эрвин, – воскликнул он, и его певучий голос стал пронзительным. – Если бы это зависело от меня, я бы выгнал его из бригады, лучше сегодня, чем завтра.

      – Чтобы другая бригада разбиралась с ним? Так не пойдет, друг. Мы не можем выбросить человека, как старую рубашку. Эрвину всего шестнадцать.

      – Он ненормальный. И тот еще лентяй, – злился Франц, и Хаманн похлопал его по плечу и сказал: – Тебе стоит выпить чай с ромашкой и успокоиться.

      Франц усмехнулся – он закипал и остывал одинаково быстро.

      – Я все еще жду, пока правительство снизит цены на лекарства. – Он копил на машину, и его бережливость, принимавшая порой нездоровые формы, послужила поводом для сотен шуток в бригаде, в которых Франц с энтузиазмом принимал участие.

      Хаманн был разочарован тем, как холодно восприняла его предложение Реха. Курт же, наоборот, загорелся.

      – Хорошо, мы займемся им, – высокопарно сказал он. – Ему надо помочь. – Его красивое мальчишеское лицо и звучный, все еще немного хрипловатый из-за вчерашнего алкоголя голос излучали уверенность. – Когда каждый чувствует ответственность… Коллектив… – Он был энергичным оратором и мог очень быстро и очень долго говорить на любую тему, какая ему заблагорассудится.

      Реха скривилась и подумала: «Боже, а как это выглядит, когда он кому-то помогает? Шелле с двумя «л» и коллектив – это какая-то шутка». Но в то же время ее терзали сомнения, когда она увидела его стоящим там: небрежно прислонившись к столу, стройный, элегантный, активный, с наглыми зелеными глазами, прикованными к ее лицу, как будто он обращался только к ней.

      «Возможно, он просто первоклассный актер, – подумала она, – а может, он действительно искренен, в любом случае у него все получится, и, похоже, я схожу с ума, раз восхищаюсь им».

      Уже в дверях она обратилась к нему:

      – У тебя талант одурачивать людей.

      Курт удивленно посмотрел на нее.

      – Все время слышу это «одурачивать». Я не собираюсь подлизываться к Наполеону. Мне это не нужно, дорогая, но мне нравится возможность немного встряхнуть здешних ребят. Мне совершенно не нравится это место, знаешь ли, я заслуживаю лучшего. А потом каждый день все одно и то же. Скукота.

      Он заметил, что Реха хотела ему возразить. («Опять будет читать нотации», – подумал он), и быстро закончил:

      – Но сейчас нас ждут великие дела. Вдохнем немного жизни в это место!

      На самом деле он понятия не имел, про какие великие