Измена. Сбежать от любви. Евгения Ник

обиду, страх и стыд.

      – Яна Викт… – начинает хрипловатым голосом и откашливается.

      – Яна, давайте поговорим… Пожалуйста.

      В его голосе чувствуются немного виноватые нотки. Неужели хочет извиниться? Слышу, как приближается, и окончательно цепенею. А затем происходит то, чего я совершенно не ожидаю. Ощущаю очень лёгкое, почти невесомое касание его руки до моих волос. Зачем он это делает? Это что, какая-то игра? Сначала наговорить гадостей, а потом вот это? Второй раз за день, между прочим! Меня настолько захватывает возмущение, что я убираю одеяло, чтобы громко выразить свой гнев. Вижу Глеба, и весь мой воинственный настрой улетучивается, отчего практически шёпотом говорю:

      – Ты снова это сделал!

      Глеб бросает на меня дикий взгляд, а затем просто разворачивается и быстрым шагом уходит. Через несколько секунд слышу, как на первом этаже хлопает дверь и в доме наступает полнейшая тишина… Сажусь в постели и растираю руками лицо, провожу ладонями вверх по волосам, зачёсываю их в хвост и сцепляю руки замком на затылке. Так и сижу какое-то время…

      Завтра я обязательно об этом пожалею, но это будет завтра. Если и делать ошибки, то, очевидно – сегодня. Одной больше, одной меньше – уже не так неважно. Я не доверяю Глебу, но хочу его использовать. Два дня этот план не даёт мне покоя. Возможно, моя нервная система дала сбой, и я тихо схожу с ума. Потому что если не получу хоть капельку свободы, то окончательно сломаюсь. Этим и оправдываю всё то, что собираюсь сделать. Беру с прикроватной тумбы телефон, достаю из шкафа толстовку и надеваю. Иду вслед за Мироновым. Кажется, так он назвал свою фамилию… Смешно конечно, он столько работает у нас, но я совершенно ничего не знала о нём и даже не интересовалась.

      Около дома охраны ненадолго останавливаюсь. Руки предательски дрожат, но я перевожу телефон в беззвучный режим, заранее включаю камеру и сую руку с ним в карман. Только бы камера случайно не отключилась. Только бы всё сработало, или Глеб может обернуть всё против меня в очередном отчёте Белову. Ну что, погнали! Тяну за ручку и открываю дверь. Глеб сидит в кресле с широко расставленными ногами, смотрит в пол, одна рука упёрта в колено, второй держит телефон и с кем-то разговаривает. Но как только я захожу, он бросает:

      – Арт, сделай всё красиво, как ты умеешь, – устало улыбается, а я вдруг отмечаю, что ему идёт улыбка. – Всё, не могу говорить больше, – делает паузу и встаёт с кресла. – Да… Да, перезалей весь этот фрагмент. Ты смотри там, футаж*, как для телешоу не вставь! – смеётся. – Давай, братан, доверяю тебе. До связи, – кивает, будто собеседник его видит и отключает звонок.

      – Привет… – говорю на выдохе, а внутри будто железный стержень стоит.

      – Доброй но-очи… – тянет он в недоумении.

      Делаю шаг. Ещё шаг, и ещё. Оказываюсь примерно в метре от Глеба. Смотрю в его глаза, но не могу удержать зрительный контакт, взгляд опускается на губы, я непроизвольно закусываю свою и чувствую, как лицо начинает гореть от смущения.

      – Я хочу знать… Скажи мне? – выговариваю