На излом клинка. Книга вторая. Александр Капков

подпрыгнул на стуле от неожиданности.

      – Сударь, – торжественно возвестил он, – Вы произнесли имя, никем до этих пор не названное, а значит, вы и есть тот человек, которому я должен отдать хранящиеся у меня бумаги.

      Малон живо выбежал из-за стола и, подойдя к секретеру, втиснутому между шкафами, открыл его ключом, висевшим у него на груди. Покопавшись в его недрах, он вернулся к столу, неся в руках небольшую коробку. Положив её на стол и открыв, нотариус достал и протянул мне тонкую пачку бумаг, перевязанную синей лентой, и пока я несколько озадаченно рассматривал её, продолжал:

      – Относительно же ваших вопросов, сударь, могу сказать не так уж и много. В январе месяце этого года ко мне явился один солидный господин, назвавшийся господином Дювалем, и предложил взять на хранение эти бумаги. Кроме того, он дал мне указание помещать во всех номерах Парижской газеты с февраля месяца это объявление и выделил средства. Если бы появился человек, знающий настоящее имя того, кто скрывается под прозвищем Серебряная борода, я должен бы был отдать ему их. Что я и делаю с превеликим удовольствием. Именно так обстоят дела, сударь.

      Я на секунду задумался.

      – Скажите, мэтр, этот Дюваль, он часто приходил к вам?

      – Нет, сударь, только один раз, и больше я его не видел.

      – Хорошо, а как же он мог проконтролировать выполнение своего поручения? Вы ведь вполне могли одурачить его при желании, забрав деньги, выделенные на объявления, наконец, просто-напросто проп… – я запнулся.

      – Договаривайте, не стесняйтесь! Пропить? Верно? Со мной, действительно случается такой грех, ибо слаб человек, увы. Но мосье Дюваль всё предусмотрел: я получаю деньги по частям в банковском доме Лурье, причём я обязан показать квитанции об оплате за каждый прошедший месяц.

      – Вы сказали, что отдаёте мне бумаги с радостью, разве мой визит не лишает вас заработка?

      – Ах, сударь, вы напишите мне расписку, и я получу по ней неплохую сумму, предусмотренную контрактом. Что же мне горевать?

      – В таком случае, конечно, печалиться вам не следует. И последний вопрос. Кто-нибудь ещё, до меня, приходил к вам?

      – В феврале счёт шёл на десятки, но постепенно ходить перестали, все они были мелкие жулики, сударь, шушера, тыкали пальцем в небо, ничего серьёзного.

      – И это всё? – спросил я, передавая нотариусу расписку, подписанную моим настоящим именем, Антуан Деломи.

      – Всё, сударь, истинная правда.

      – Ну, что же, тогда я забираю бумаги с вашего позволения, – я поднялся с кресла и взял их.

      – Это вам за труды и беспокойство, – не слушая протестов мэтра, я оставил на столе несколько экю. – Поднимите самочувствие Жоржу.

             Когда я вышел на улицу, почти стемнело. Погрузившиеся в темноту дома и малолюдье, действовали угнетающе. Мне не хотелось задерживаться здесь, несмотря на шпагу, и я быстро зашагал прочь, слыша лишь эхо собственных шагов. Благополучно миновав несколько тёмных и опасных подворотен, избежав нежелательных встреч и отвязавшись от пристающих