Еще раз про любовь. Сборник рассказов. Галина Владимировна Ильина

ни кожи, ни рожи. Заявилась в юбчонке старой да кофте с чужого плеча. Это уж потом Митяй ее одел. Да и мы вещи ненужные отдавали. Лушка их под себя перешивала.

      Сам он выпить был не дурак, но меру знал, да и на хозяйстве это не сказывалось. Лушка же напивалась до образов, буянила.

      Митяй кричал:

      – Опять напилась, кроликов не закрыла!

      А она:

      – Да без выходных вкалываю, надоело! Отдохнуть нельзя, помещик чертов!

      Он и гнал ее со двора, гонял как сидорову козу, может, и поколачивал – кто знает? Ругались они часто – а она не уходит и все. Потом отсыпалась и становилась такая виноватая-виноватая, тут же кидалась в работу и вкалывала не покладая рук. Глядя на ее трудовые подвиги, Митяй смирялся. Идешь, бывало, мимо их усадьбы, а Лушка полет и напевает дурным голосом, зато от души: «Словно замерло все до рассвета, дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь. Только слышно – на улице где-то одинокая бродит гармонь…» И улыбается всем соседям приветливо. Митяй осаживает: «Хватит голосить!» А Лушка только хохочет. В деревне над ней подсмеивались снисходительно – как водится, если человек сирота подзаборная да еще выпивоха. Была она баба незлобивая, свое место знала, на подколки не обижалась. Денег у нее чаще всего не было, если только дачник какой заплатит за услугу – за домом присмотреть, например. Как мы порой просили и денег немного давали для стимула. Поначалу я опасалась, что она, поскольку пьяница и денег своих не имеет, будет подворовывать. Каких-то ценностей особых не было, но все равно жалко – тот же серп, лопату… Но ничего такого не произошло – не брала она чужого. То ли по жизни честная, то ли уже ученая, что так просто воровство не проходит.

      Лушка мне даже нравилась своей приветливостью. Умела она многое, трудилась справно. Может, из детдомовских?.. Я все время собиралась порасспросить ее о жизни: кто такая, откуда, но как-то повода все не находилось, так просто же с такими вопросами даже к выпивохе не поступишься – решимость нужна.

      А почти год назад не усмотрел Митяй – взяла Лушка где-то паленый самогон да и отравилась. Он вызвал скорую, но помочь уж нельзя было. Лушку увезли в город и похоронили за казенный счет.

      В те дни Митяй подошел к моей калитке и, давясь слезами, сказал: «Вот, нету больше Лушки. Дура какая, мало я ее гонял. А скучно так без нее, не поверишь…» Я ему пособолезновала, но его чувства списала на алкоголь, которым от него разило. Хотя и мне было Лушку очень жаль.

      И в этот раз, когда я приехала в деревню, Лушкина смерть здесь уже давно была новостью вчерашнего дня, обсуждали другие животрепещущие темы, а я вот про нее, такую незадачливую и смешную, вспомнила. Может, из-за встреченного Митяя. Вот ведь бедолага, как жизнь провела!..

      Я привычно собралась к речке за водой, глядь – а тропинки-то нет! Заросла она так, что и не пройдешь. Я взглянула на огород Митяя и ахнула: да, картошку он посадил, но ботвы сквозь сорняки