Щепоть зеркального блеска на стакан ночи. Книга вторая. Сен Сейно Весто

дыхание, он осмотрелся. Сейчас нужно было успокоиться, не хватало сорваться, когда терраса лежала совсем рядом. Но он уже знал, что не сорвется. После того, что видели его пальцы, он уже просто не имел морального права не дойти.

      Улисс спокойными глазами наблюдал, как взмокший Гонгора ставит на парапет вначале одну, затем другую ноги, опускается, ложится на спину и закрывает глаза. Он щелкал на ветровке застежками, руки не слушались. Потом раскинул в сторону руки и отключил сознание.

      Улисс больше не нюхал воздух и не смотрел вниз. Видно было, что ему наскучило здесь сидеть.

      Гонгора совсем было собрался заснуть, но тут очень некстати стали мерзнуть на голых камнях спина и зад. Ниже лежала еще одна терраса. Он не хотел сейчас думать ни о ней, ни о том, что лежало дальше.

      Он лежал и видел, как, кряхтя, осторожно мнет и тянет застывшие мышцы, достает из рюкзака зрительную трубку и начинает изучать то, что осталось. Выхожу на финишную прямую, вяло отметил он про себя. При мысли о горячем котелке и костре мышцы ощутили унылый позыв действовать. Нельзя сказать, что Улисс, зависая над пропастью, приходил в состояние восторга, но в целом держал себя в руках, все-таки сезоны тренировок не прошли даром. Школа опыта дорого обходится, вспомнил Гонгора старую максиму. Но болваны другой не признают.

      Возле лица стало угадываться некое инородное присутствие. Лицо было осторожно и влажно обнюхано, в деликатную область живота уверенно наступили и обнюхали еще раз.

      Гонгора, не размыкая век, сильно дунул наугад в направлении, где могло находиться влажное и осторожное, и тяжкий груз исчез. Он думал, что странные вещи иногда познаются за простыми вещами. А обыденным вещам потом не хватает уже той странности. Он был очень скромен здесь сегодня, очень по-своему скромен.

      Временами он даже начинал удивляться, неужели он так много хочет от жизни. Большинство все также стояло за скромность, большинство ожидало от него неслыханного проявления скромности, пользовало скромность, сюсюкалось с ней и, напротив, не приветствовало нескромность, но жизнь учила, что, чтобы получить от нее совсем скромный тропический домик на берегу лазурного залива, нужно мечтать как минимум о зеркальном небоскребе в личное пользование.

      Он перевернулся, разлепил веки и посмотрел вниз.

      Там, где сохли его будущие дрова, лежало солнце и было много свободного места. Голые руки и все тело неприятно знобило. Он опустил рукава. Дальше шли только карнизы. Он уже знал, где поставит палатку.

      Вожделенные макушки огромных пихт находились на уровне пяток.

      И оставались такими же недосягаемыми.

      Их отделяла другая отвесная стена.

      Мохнатые макушки совершали медленные, сонные движения, по заданной амплитуде двигались взад и вперед, застывали, потом начинали двигаться снова. За ними однотонно гремела река, но ее было не видно. Лес теперь закрывал собой всё.

      Придерживаясь рукой за отвес, Гонгора смотрел и думал, что принято делать