3 к 1. Против себя. Эйприл Сэвен

встала рядом, то вряд ли дошла бы ему до подбородка. Там точно не меньше шести футов.

      Я мысленно морщусь, представив, как сильно он уверен в своей неотразимости, и быстро отвожу взгляд.

      И зачем я так долго его рассматриваю? Да, он недурен собой, если говорить о внешности, но с каких пор меня привлекают блондины? Особенно крашеные. А вдруг натуральный? Да нет же, там точно тандем дорогущей краски и колориста, чьи руки растут не из задницы. К тому же ресницы у парня темные. Еще бы челку смахнул – на брови посмотреть.

      – Молча проходим мимо, – шепчет Рамирес мне на ухо.

      Но наше с подругой шествие прерывает низкий мужской голос.

      С первой секунды я понимаю, кому он принадлежит. По проникающей способности волны звуковых колебаний, ничуть не уступающей его взгляду…

      Алекс

      Третий год… Очередной семестр на пути к получению сраной бумажки, способной превратить меня в преемника отцовской компании. Еще недавно я был уверен, что достаточно записи в свидетельстве о рождении.

      Роль дурака, который со скрипом дотягивает до среднего балла, – лучшая в моей жизни. Легче играть только неисправимого Казанову с пренебрежением к постоянным отношениям. Было легче. Пока в конец не осточертело и это.

      Сегодня в планах ребят тусовка в честь начала учебного года, послезавтра – день рождения Спенсера, в воскресенье – прогулка на арендованной яхте в компании литров выпивки и с танцами до утра.

      И каждый раз знакомства с новыми «юбками».

      Я не помню лиц, не помню имен. Идеальные ноги, надутая грудь и боевой раскрас – большинство из них отличается только одеждой. За редким исключением. Последнее исключение было полгода назад. Милая брюнетка с короткой стрижкой и лицом, которому достаточно умыться. Тихий голос, покладистый характер и… маниакальная назойливость. Отделаться от нее было той еще задачей. Я сделал четыре попытки послать ее на хрен и разбежаться, но Джилл умудрилась превратить мою голову в гребаный кокос и тонкой трубочкой вытянуть мозг, обращенный в жидкое молоко.

      Доведенный до отчаяния, я чуть не придумал душераздирающую историю о своей годами подавляемой бисексуальности. Но вряд ли ее остановило бы даже это. Мне понадобилась справка от венеролога с высосанным из пальца заболеванием и тот, кто смог бы «невзначай» рассказать Джиллиан о моей деликатной проблеме. К счастью, брезгливости в ней было куда больше, чем любви к ближнему.

      Я избавился от прилипалы-Джилл, но приставучесть некоторых моих приятелей могла бы дать фору даже этой пиранье. Ночные загулы становились все чаще, а фантазия на сочинение новых отговорок, которые могли бы оправдать мои бесконечные «сегодня я пас», иссякла еще на пятом их предложении.

      Не говорить же им, что ровно в полночь у Алекса Хорнера вырастает грудь и исчезает другой важный орган, без которого тусовки в компании безотказных девчонок полностью