Служебные будни и любовь оперативника Прокофьева. Татьяна Микулич

у Эвелины Вадимовны нет алиби.

      – Какое алиби, зачем Эвелине алиби? – вскричал жених. – Вы что же хотите сказать, что она сама убила своего отца?

      Дмитрий наблюдал за Эвелиной и видел её замешательство. Она нервничала, поглядывала на жениха и на Прокофьева.

      – Я же вам сказала, что до прихода Бориса была дома одна, – вновь сказала Эвелина.

      – А в котором часу вы пришли к Эвелине Вадимовне? – спросил оперативник Щукина.

      – Да откуда я помню! Что вы себе позволяете! – закричал Щукин. – У Эвелины горе! А вы её мучаете глупыми вопросами! Она здесь совсем ни при чём! Проверяйте Маргошу и ту девицу, любовницу отца! – продолжал возмущаться жених.

      – Спасибо, Боря! – положив голову на плечо жениха, сказала девушка.

      – И всё-таки я хочу знать, до которого часа вы были дома одна, Эвелина Вадимовна, – не отступал Прокофьев.

      – Я, правда, не помню, – глядя на оперативника глазами полными слёз, сказала Эвелина, – но я не убивала! Я просто не могла убить своего отца!

      – Почему?

      – Почему? – эхом повторила девушка. – Да потому, что я его любила! Понимаете, любила!

      – Только без истерики, Эвелина Вадимовна, – сказал спокойно Прокофьев и попросил Щукина, чтобы тот принёс девушке воды.

      По щекам Эвелины текли крупные слёзы, и её горе казалось оперативнику искренним.  Он прошёлся по комнате, и пока девушка успокаивалась и пила воду, он молча ждал.

      – Расскажите, а что вы делали до прихода Бориса? – убедившись, что девушка может общаться дальше, спросил Прокофьев.

      – Делала? – спросила она вяло. – Да, в общем-то, ничего не делала.

      – Такого не может быть! Вспоминайте! – с напором сказал лейтенант.

      Эвелина задумалась, припоминая тот вечер.

      – Сначала читала, – медленно сказала она, – а потом начала примерять купленные накануне наряды.

      В это время оперативник, который стоял лицом к окну, заметил в одном из окон дома напротив, солнечный блик, который сверкнув, тут же пропал.

      – Мне нужно уйти, но мы с вами ещё должны встретиться и договорить, – быстро сказал он на ходу и кинулся к двери.

      Выбежав из подъезда, Дмитрий ещё раз окинул взглядом окна соседнего дома и, сориентировавшись, через несколько минут уже звонил в одну из квартир.

      Дверь долго не открывали, но он чувствовал, что его разглядывают в «глазок». Раскрыв служебное удостоверение, он поднёс его к «глазку».

      – Откройте, полиция! – громко сказал лейтенант.

      В это же мгновение дверь открыл растерянный подросток.

      – Вы знаете, что подглядывать нехорошо? – строго спросил его оперативник.

      Тот машинально отступил от порога и под натиском Прокофьева, продолжая пятиться, оказался в комнате.

      – Давно вы начали подглядывать за девушкой из дома напротив? – в том же духе спросил Прокофьев.

      – Я не подглядывал… – замялся парень.

      – Где ваш бинокль?!

      – Там. Но я вообще-то за звёздами наблюдаю, – оправдывался парень.

      – Прекрасно,