Седьмая Луна 4: Черная Смерть. Андрей Коробов

развернулся, сдавливая рукоять меча. Выбросил руку вперёд. Клинок тут же вытянулся, образуя своего рода хлыст. Сколопендра заверещала, задрыгала лапками, устремляясь к молотобойцу по дуге. Некромант предпринял напрасную попытку остановиться. Бешеная тварь настигла его. Хелицеры впились в ногу, дробя колено.

      Превентор потянул молотобойца на себя. Тот потерял равновесие, обрушиваясь на мостовую. Биомантий стремительно тащил его к Селевку, не переставая терзать ногу. За молотобойцем по брусчатке тянулась дорожка из бурой крови.

      Боевой молот был утрачен в суматохе по пути. Плоть рвалась, превращаясь в месиво. Кость потрескалась, ломаясь в щепки.

      Ауксиларий с предателем встретились взглядами. Селевк разжал рукоять, и сколопендра приняла обычное состояние. Молотобоец беспомощно выставил перед собой руки. Непроизвольно, как если бы это защитило его от удара. С остервенением превентор тут же рубанул по ним, отсекая правую. Беспощадно. Труповод заверещал.

      Культя стала плеваться мелкими струйками. Селевк опустил клинок на грудь некроманта, прокрутил рукоять, пресекая симфонию боли.

      Через руки в меч уходил эфир, формируя смертоносное заклинание. Селевк давил на оружие, не жалея энергии. Молотобоец весь задёргался в конвульсиях. Под ним образовался чёрный зев – портал в бездонный Аид.

      Из него показались тощие руки призраков. Пальцы духов цеплялись за доспехи. Облепляли шею, лицо, конечности ауксилария. Неупокоенные утащили его к себе в бездну. Единственным напоминанием о существовании некроманта остался молот. След его самого простыл навсегда.

      Судорожные движения чуть поодаль привлекли внимание Селевка. Он поднял глаза и увидел того самого многострадального копейщика. Пусть и с разбитой головой, но некромант рвался в бой. Он совсем немного не добежал до молотобойца, когда того утащили в Аид призраки.

      Превентор вытянулся в полный рост, выставил перед собой меч и мерным шагом направился навстречу труповоду. Некромант непроизвольно дрогнул, поражаясь решимости вероломного брата по ветви. Быть может, и он подался бы целовать руку Ламбезиса вслед за Селевком. Только почему-то до сих пор надеялся на магистра. Он не мог позволить себе склониться перед Прародителем, за что и должен был поплатиться.

      Между тем Галактион лежал поодаль. Рана, что нанесла ему сколопендра, затянулась. Он выдохнул. Прополз до секиры. Дрожащей рукой схватился за древко. Стал вставать. И пусть борьба его могла оказаться бесполезной, он и есть Ауксилия. Пока жив магистр, их миссия в Западном Аштуме ещё идет.

      Вытянувшись в полный рост, Галактион поглядел сначала на архонта, затем на Селевка. За минувшие века его лицо впервые скривилось в разочаровании. В сожалении. Он и представить себе не мог, что за халатность допустил в отношении своего воспитанника. Ибо, будь он чуточку более чуток, возможно, всемером ауксиларии сумели бы побороть Киафа. Но истязая будущего превентора и взращивая в нём призрачные надежды, магистр и представить не мог, что его беспечность