Эриния. Месть огня. Олеся Проглядова

в истории каких только случаев не было. Иногда вдруг падала замертво женщина, но потом глаза открывала, а у нее уже крылья и глаза фиолетовые. И раз за разом толпа камнями ее забивает (у людей всегда есть камни за пазухой, так уж они устроены), и она сходит с ума и уничтожает всех вокруг, а потом и саму себя, ведь себя мы всегда способны убить.

      Будучи эриниями, мы становимся еще более живучими и обретаем силы. Все – разные. Некоторые отращивают дополнительные конечности, другие – даже весьма специфические части тела, у третьих глаза становятся такими, что живое просто каменеет, если эриния того захочет.

      Я осталась такой же, как была. Не считая того занимательного факта, что у меня глаза горели жутким огнем, когда я впадала в ярость, и ладони оставляли ожоги. А так – ничего особенного, от человека и не отличить. Ой, еще я обрела силу и выносливость, ночное видение, а, когда занималась делом, мне не приходилось бегать за жертвами, они сами приползали ко мне, призванные и скованные моим повелением…

      Ладно. Кажется, я все-таки сильно отличаюсь от человека…

      О жертвах я тоже не погрешила против истины. Мы – эринии, они же фурии, они же «мстительные твари» (а вот это в корне неверно! Мы вершим справедливость, а не месть!), они же «ааааа, что это за баба с перьями (змеями, когтями)». У нас есть работа – наказывать. Справедливый суд отнимает кучу времени, а занятия в школе эриний не оставляют простора для рефлексии по прошлой жизни. Если бы я даже хотела поностальгировать по земной реальности, это было бы бессмысленно – магические существа на почти немагическую Землю отправляются только по работе или в качестве наказания.

      Как я узнала потом, Крис всем сказал, что я была не в себе последнее время и убежала куда-то с вечеринки в мою честь. Искать меня никто не стал – мало ли что произошло с девочкой, сменившей пять приемных семей? Кому это интересно! Тем более что мое эринийское вышестоящее начальство замело все следы, как они всегда и делали с нами. Меня, по сути, стерли.

      Впрочем, Крису я пару раз явилась ночью, даже оставила на нем отпечаток горящей руки, прямо на сердце, жарко шепча страшные слова о покаянии. Можете меня осуждать, но я ни капли не жалею, что теперь он живет в прудике перед университетом уже нашего мира, куда я ходила на курсы введения в магические миры. Я лично приволокла его, когда парень, свихнувшись, сиганул в тот колодец, где меня упокоил. В прыжке он хватанул магии справедливости и стал жабой. Так тоже бывает от стыда и вины, особенно если рядом стоит светящаяся мертвая подружка. От жабьеобразного вида его ведьмы вылечили, но мух он продолжал ловить языком презабавно и прыгал потешно, пришлось приставить его к прудику для охраны русалок. А то повадились к ним студенты шастать, понятно для чего, и довели девок до белого каления своими стихами да признаниями в любви.

      Иногда я приходила к прудику понаблюдать, как потешно он прыгает в воду. А что вы хотели? Такова моя природа! Я – хоть и олицетворение справедливого наказания,