Жила-была Хозяйка, или Дорогами иных миров. Екатерина Боброва

так и не поняла, как или чем она воспринимает эмоции дома. Но когда она появлялась здесь, на краю сознания словно возникало облако. Не видя его глазами, Анна тем не менее всегда четко знала, какого оно цвета. Белое, значит, настроение дома нейтрально, серое – дом тоскует, черное – злится, а оттенки голубого и синего с каплей розовой краски означали удовлетворение и радость.

      Путано, но по-другому девушка объяснить происходящее между ней и домом не могла. Сейчас облако было нежно—голубым. Значит, дом совсем не против ремонта.

      – А почему раньше вы не держали открытым проход между домом и квартирой? – спросила Анна у Павла, замедлив шаг. Искомая дверь, третья по счету от выхода, медленно приближалась. Девушка вцепилась в сумку, крепко сжав пальцы. Напряжение нарастало, решимость признаться слабела, а вариант – улизнуть – приобретал все более привлекательные черты.

      – Через три-четыре дня проход закроется, – Павел, оказавшись чуть впереди, тоже замедлил шаг, приноравливаясь к девушке, – если хозяин или Хозяйка его не возобновят. Нужно время от времени выходить в город и этого будет достаточно.

      – Ясно, – кивнула Анна и… рванула в сторону третьей двери. Коснулась ручки—дракончика и тут же дернулась назад, зашипев от боли. Металл отозвался обжигающим холодом.

      – Анна, – её тут же заключили в объятия – вроде и утешить и в то же время мягко блокировать, – все в порядке?

      Рука занемела до локтя, но еще больший урон понесла гордость. Маги учли ошибку и просто прикрыли дверь заклинанием.

      Сволочи! Между прочим, это её дверь, её дом и её жизнь! А некоторые… много на себя берут, вот!

      – Дай посмотрю?

      – Не надо, – Анна дернулась, но её все так же блокировали – аккуратно удерживая на месте.

      – Что здесь происходит?

      Арвель уже спешил к ним, и Анна медленно, но верно заливалась румянцем. Гордость не просто пострадала. Её растоптали. Растерзали в клочья.

      Слава Богу, Павел счел нужным отстраниться, а то мысли от растоптанной гордости начинали плавно перетекать в другую сторону, например, к широкой груди, к которой она прижималась лицом.

      Арвель быстро оценил ситуацию: алые щеки девушки и напряженный вид Павла.

      – Анна, – маг ободряюще улыбнулся, – столовая почти готова, и чай только что вскипел.

      Чай. Они еще не начали толком работать, а она уже ненавидит это слово – синоним своих неудач.

      – Ну же, – Арвель был сама доброжелательность, – вы нам все расскажете, и мы вместе решим, как быть.

      Теперь её точно посадят на цепь, мрачно подумала девушка, все еще переживая провал. И на что она надеялась? Авось проскочит?

      Столовая, и правда, была почти готова, только окна пустовали без занавесок. Зато стол красовался свежей полировкой, полы сияли натертой желтизной, потолок мог соперничать белоснежным видом с сугробом за окном. Пахло мастикой, краской, намытыми полами, а из приоткрытого окна тянуло морозной свежестью.

      – Вот, – сказал Арвель, расставляя чашки на столе.