Исследование дома. Новая версия. Притчи, рассказы, эссе. В. И. Нечаев

Лёня убедил себя и домашних, что они гонимые.

      Если с человеком сходишься близко, можно в стихах показать будущее:

      …так, перетянутая, стремится к разрыву струна,

      не угадать ей меру тоски и предела.

      Я написал это весной 92–го, когда обесценился рубль, когда Советский Союз исчез с географической карты.

      Летом Лёня с семьёй уехал. Он получил статус беженца. В Америке использовал положенные льготы. Нужно было отрабатывать, говорить, что Россия – страна нецивилизованная и жить там просто невозможно.

      И я спрашиваю себя: улыбался Лёня или нет, рассказывая это чиновникам из американского посольства? Во всяком случае, я не слышал от него каламбуров по поводу смешной страны Америки. Кто же кусает кормящую руку…

      Перед отъездом он попросил помочь с досками, которые лежали у него в гараже. Доски были сырые, тяжёлые. Их еще называют горбылями. Мы выволокли эти горбыли на свет.

      Лёня был непривычно серьёзен.

      – Вот взгляни, – он взял в руки лопату и срезал штыком кору с доски. Под корой я увидел личинки. – Жук доску съест. Надо снять кору.

      На лопату стоило посмотреть. Убоище, а не лопата. Ржавое тупое лезвие вязло в сырой древесине и нехотя отслаивало кору со зловредными личинками. Солнце жгло. Я потел, тихо матерился и не испытывал никакого сочувствия к доскам, подверженным медленному уничтожению. Я не понимал, зачем Лёне теперь это ущербное дерево. А он сидел в тени и наблюдал.

      И я не выдержал, отшвырнул лопату и сказал всё, что думаю. Без доли юмора.

      – Хэ, – раздражённо выдохнул Лёня. – Только и умеешь стихи писать!

      – Ну, не всем острить, – я был невежлив и зол.

      Лёня поковырялся, отложил лопату и задумался. Что–то у него в голове выстраивалось. Я не мешал.

      Человек – существо разрозненное. Собирает себя в меру своих сил. И бестолковое солнце июня, отъезд Лёни, и неподъёмные горбыли, и личинки, спящие до поры в древесине, и ржавая лопата – всё живёт отдельно и помимо меня. Я не знаю, куда ушли те доски, и кому они достались. И сейчас я не вижу смысла в моей попытке что–то исправить. В той моей…

21 декабря 2007

      Голос трофейного аккордеона

      Человек проявляет себя в вещах. Здесь можно найти и потерять, как теряют всякую вещь.

      Хорошие, крепкие вещи, словно бакены на реке, показывают фарватер, стремнину и глубину человеческой души. Вещи случайные, никчёмные – камни и мелководье.

      Но люди остаются в памяти. Так или иначе, пересекаясь с вещами, их помнят руки и глаза.

      Этот дом я называл про себя домом пенсионеров.

      Человек вкалывает где–нибудь на Чукотке, копит деньги, чтобы к старости, заработав северный стаж и пенсию, купить себе квартиру, жить там, где тепло, где весной цветёт вишня, а летом можно ходить в одной рубашке и сандалиях на босу ногу. Человек имеет право. Он заслужил. И люди уезжали к цветущим садам, иные поближе к храмам, к исконному. Не много