Пятое время года. Вячеслав Улыбин

берет на абордаж.

      Но всё напрасно: развлеченье,

      И труд, и слава, и почет:

      Не гнется твердое печенье,

      Что нам тоска дает взачет.

4

      Еще морозное дыханье

      Преобращается, как пар;

      Еще подпочвы колыханье

      Готовит яхонтов пожар –

      Но сердце старое раскрылось

      Усопшей до зимы зимы;

      Что было белым, как–то смылось;

      Разгоряченные умы

      Покоя не дают ботинкам,

      Что взялись за текущий гуж:

      Приписывать окружья луж

      К неразрисованным картинкам

      Асфальта–женщины; она же,

      Пока невзрачна и мокра,

      Как будто черная икра

      Или просроченное драже.

      Но пару дней – и соберется

      Из троп огрязненных бульвар;

      И март, лукавый пивовар,

      На мелкий миг охолонется.

5

      Вот и послал мне Господь утешенье,

      Что своевольным не ведомо вовсе:

      Жди от небес терпеливо решенья

      И между тем к исполненью готовься.

      28–30

      2 марта 2010 года

1

      Поют ли птицы в царстве мертвых?

      Не только. Также пляшут. Но

      Свет, прислан из турецкой Порты,

      С белилом тусклым заодно.

      В шеренгах птицы крестовые,

      В затылках их табличный бум.

      И дерева, едва живые,

      И треплет их озимый шум.

      Старуха–Смерть, с клюкой и сумкой,

      Всё шепчет под ноги себе.

      И некто молод, с тайной думкой,

      В цветах положен во гробе.

      А за оградой – ковш и слякоть,

      И суета пока живых.

      …И хочется мне петь и плакать,

      И обонять ячменный жмых.

2

      Скажи мне, Господи, кончину

      Моих к закату павших дней.

      Пусть седина найдет причину

      Не стать орудием свиней.

      Пусть затхлый опыт не коснется

      Моей царевны. В зрак души

      Она не раз еще вернется

      Одна в непонятой тиши.

      И если спросят: ты откуда? –

      Она откроет тайный зев,

      Пескарь проснется барракудой,

      И овном ляжет грозный лев.

      И лишь дойдя до края бездны

      Она услышит: миру мир!

      И в жесте вечно бесполезном

      Январь украсит для порфир.

3

      Когда публично девка топчет

      Царицы бледной белый плед,

      Пот позвоночный каплет в копчик

      И грязный оставляет след.

      Когда под сводом лезет в сумрак

      Еще не стаявший эфир,

      Бежит затмение–пенумбра,

      Янтарь грызет Принцесса Лир.

      Когда, что стало, как навечно,

      Как гипс – бесцветья хохлома –

      Мой Март ломает бесконечно –

      Все говорят: прошла зима!

      …И только я один тоскую,

      И эпитафии пишу.

      И тем нисколько не рискую,

      Снега отдав карандашу.

      31.

      Великий Пост

      Постятся