Письма из бессмертия. Александр Николаевич Лекомцев

Но почему обязательно из Амурской области ехать в Комсомольск?

      – Понимаешь, папа, – объясняла дочь. – Я много слышала о Комсомольске, о том, как его строили. История у него интересная… А главное, – тут голос у неё стал серьёзным, не детским. – Хочу самостоятельной стать. Всё-таки, у вас с мамой, кроме меня, – четверо.

      – А может, дочка, останешься? На ферму устроишься или ещё куда-нибудь? – с надеждой спрашивала мать. Дел-то на нашей земле, слава богу, хватит.

      – Мама, не беспокойся, я каждый год буду вас навещать.

      Слово она своё сдержала. Приезжала часто в родные места – сначала одна, потом с мужем, а после уже и с детьми. Душой отдыхала в родной Варварьевке, где она ещё ребёнком погружалась в мечту о своём будущем.

      Приехала она в Комсомольск в 1957 году, и город поразил её. Красивые деревянные дома растягивались вдаль, не было районов, где не велось бы строительство. Каменных домов, конечно, меньше. Но она этого не замечала – ведь, честно говоря, других городов не видела ещё.

      – Нам сейчас просто позарез нужны каменщики, бетонщики, штукатуры, – откровенно сказал директор ФЗО № 18. – Отгрохали мы здесь очень много и строили на совесть. А теперь всё это ломать надо и возводить добротный белокаменный город. Вот так.

      Мария понимала, почему он перед ней всё наболевшее высказывает – потому, что видел будущего строителя перед собой, которому внушал, что надо хорошо учиться, во всё вникать. Честно сказать, Грудцина уже потом отчётливо поняла, что в о время готовили их, всё-таки, в спешке – нужны были, как можно скорее, рабочие руки строителей.

      Она продолжала рассказывать. Рая слушала

      …Молодой бригадир добродушно посмеивался: неопытная ещё девчонка, мастерок, как ложку держит.

      – Машенька, да ты не сердись, я же беззлобно шучу, говорил он ей. – Я ведь и сам строителем не родился. А ты присматривайся, делай, как я. И всё у тебя пойдёт.

      Интересным парнем казался ей бригадир – энергичным, особенным. «Такого, наверное, девушки любят», -тайком вздыхала она и тут отгоняла от себя «личные мысли»…

      За считанные месяцы многое Мария сумела понять. Время ценить научилась, стены штукатурила быстро, но уже без ошибок. Одного только не понимала: почему, когда останавливались возле неё ребята из соседней бригады словом перекинуться, мрачнел и злился её строгий наставник. И даже порой обрывал беседу на полуслове: хватит, мол, лясы точить, когда дело ждёт. А однажды подошёл к ней после смены и глухо – шутя, что ли, сказал:

      – Фамилия что-то твоя мне не нравится – непонятная какая-то… Си-мо-нен.ко.

      Маша вспыхнула:

      – Знаешь что, ты мою фамилию не тронь! Понял?

      – Да что ты… – заволновался Геннадий. – Я же не о том… Я про то, что моя фамилия тоже ничего… Словом, – выдохнул он, – прошу тебя стать Грудциной, супругой моей, то есть.

      Рая Буркова шла рядом с Марией Евдокимовной, слушала её рассказ и поражалась той простоте, с какой наставница делилась с ней самыми сокровенными своими воспоминаниями. Буркова, как и её подруги, молодые