Воспоминания. От крепостного права до большевиков. Николай Егорович Врангель

и прямой речью.

      Теперь вернемся к проблеме разных версий «Воспоминаний».

      Анализ редакторских изменений в тексте (удаление ряда биографических данных, популистские идеи, стремление «улучшить» образ повествователя и т.д.) позволяет сделать ряд предположений о целях редактирования.

      То, что явно повышенный интерес издательств к воспоминаниям частного и не особенно примечательного человека наверняка объяснялся не личностью Н.Е. Врангеля, а деятельностью его сына, Петра Николаевича, главнокомандующего Русской армией, председателя Русского общевоинского союза, представляется вполне очевидным. Столь же очевидно, что почти тотальное табуирование биографии Н.Е. Врангеля было вызвано желанием – самого ли мемуариста, редактора ли – не включать в русское и французское издания ничего, что способно было бы вызвать неизбежные пересуды о семье, ставшей ко времени появления мемуаров известной. Желание не включать в текст «Воспоминаний» материал, способный потенциально хоть как-то скомпрометировать генерала (и семью), понятно. Но тщательно отредактированный текст наталкивает на мысль, что дело было не просто в желании не предавать гласности отдельные биографические факты, а в сознательном создании иного, «нового» образа отца, что редактор создавал миф, модифицировал текст таким образом, чтобы не только образ отца стал подходящим для того, кем был («правитель России»), стал (надежда широких кругов эмиграции) и кем еще мог быть Петр Врангель, но чтобы и сам текст соответствовал этой задаче. Изменению подвергся не только образ мемуариста, но, насколько это было возможно, образ всех членов семьи и даже отчасти среды. Действительно, когда Н.Е. Врангель начал писать «Воспоминания», он был лицом анонимным; когда он их закончил, он стал отцом сына с мировой известностью. Писавшееся частным человеком неожиданно приобрело дополнительное значение. Из документа, интересного современникам, как интересно всегда мнение другого человека о твоем собственном времени, и потенциально представляющего интерес для историка, текст превращался в документ политической и общественной пропаганды, становился голосом, предстательствовавшим за сына. Так что нет ничего удивительного, что текст биографии потерял свое прежнее значение и стал рассматриваться как потенциальный политический документ12.

      Это объясняет множество кажущихся случайными и бессмысленными исправлений и изъятий.

      Вряд ли удастся узнать, кто создавал русскую и французскую версии, какие формы принимал этот процесс. С большой долей вероятности можно предположить, что сделано это было в кругу семьи. Принимал ли в редактировании участие сам генерал Врангель? К вопросам пропаганды он относился крайне серьезно и так же серьезно заботился о своем образе в глазах потомства. Принимал ли участие в редактировании собственных воспоминаний автор? И этого исключить нельзя по той простой причине, что без его воли

12

Современники текст «Воспоминаний» и читали как политический, как отметил это один из рецензентов: «Недавно вышедшие в свет воспоминания барона Н. Врангеля – “От крепостного права до большевиков” – отмечены всей русской эмигрантской печатью. Однако в рецензиях об этой книге – были ли то похвалы или порицания – было слишком много места уделено политическому моменту. В рецензиях левых газет с удовольствием цитировались строки, в которых покойный барон Н. Врангель не щадил красок для изображения дореформенной и дореволюционной России. Некоторые органы правой печати тоже воспользовались этим, чтобы обрушиться на автора книги за его неуважение к “устоям”. Политический подход к разбору книги усилился тем обстоятельством, что с именем сына барона Н. Врангеля связано целое течение национальной антибольшевистской борьбы и невольно навязывались параллели и сопоставления» (Даватц В. Без романтики // Новое время. 1924. 1 октября).