Гонзу Читатель. Ю_ШУТОВА

пьянь или наркоша, скорее, все-таки, обкуренный – однажды решил отобрать деньги у таксиста. Это легко, старик неуклюжий, покажи ему нож – сам все отдаст. Получилось. Потом опять. Бабло быстро кончается. Понравилось, стал выходить на разбой каждый день. Все нападения так или иначе привязаны к Параизу, райончику крайне бедному, депрессивному, многие там живут без нормальной работы, одними своими огородиками, а многие вообще уже там не живут, стоят пустые дома со слепыми, заколоченными фанерой окнами. Утырок то нападал здесь, то выезжал отсюда, то просил довезти до этих краев. Потом попал на молодого. Тот в драку. Убил его. Может, и не хотел, но так получилось. Испугался, убежал. Денег не взял. А надо на новую дозу.

      – Ты хочешь сказать, что сегодня он обязательно выйдет. Я поняла. Но тебе-то что? Или ты всерьез решил вершить правосудие на этом острове? Граф Монте-Кристо! Пусть его полиция ловит.

      – Пусть ловит… Она пока поймает, эта гнида еще кого-нибудь зарежет. Страшно только в первый раз. А если он Педру, например, убьет? Педру, который тебя вином угощал, помнишь? Я вот тебе про него расскажу. Ему без малого семьдесят, а он все таскается туда-сюда на своем такси. А знаешь, почему? Сорок лет назад он вместе с мужьями своих сестер – как это называется, шурин? А, нет, зять, кажется. Так вот, он со своими зятьями уехал на заработки в Южную Африку. Тогда все уезжали. Но лет через шесть вернулся. Он вернулся, а зятья – нет, там остались. Рыба ищет, где глубже, а человечки, сама знаешь, где больше дают. А у Педру пять сестер, и у всех дети, у него семь племянников и пять племянниц, и их надо было кормить, одевать, в люди выводить. А мужик один – он, Педру. Вот он и начал пахать на все свое бабье царство. Теперь-то все уже не только выросли, но и своих детей завели, а Педру остановиться не может и вот так каждый день на своей машине колесит по острову. Зато, знаешь, вот сейчас, после Нового года, начнутся семейные обеды – это когда вся родня, включая третью, четвертую и седьмую воду на киселе, собирается в ресторане. Тогда за его стол сядут человек двадцать пять – сестры, племянники, их жены, дети, племянницы, все-все. Они будут есть, пить, показывать друг другу фотографии младенцев и стариков на своих смартфонах, громко галдеть на весь ресторан так, что рядом находиться будет невозможно, и просто радоваться жизни… Нет, Агнесс, я не завидую, но, по-моему, это здорово.

      – Ну, понеслось… Защитник вдов и сирот, проповедник добра и справедливости…

      – Короче, Агнесс, поможешь мне?

      – Да делать-то что? Говори уже, а то тянешь резину, проповедь мне читаешь. Давай тряхнем стариной, что ли.

      – Надо заполучить в свои руки такси и проехаться на нем по округе. Я уверен, клиент на нас выйдет.

      – А дальше?

      – А дальше как пойдет…

* * *

      Короче, шесть вечера, начинает темнеть. Я выглянул в окно, убедился, что Педру уже здесь, на площади, разговаривает с Кривым Алфонсу, оба возбужденно машут руками, знаете, такой жест – отмахнуть от себя что-то снизу вверх тыльной стороной ладони, что-то ненужное,