Любовь по его правилам. Рина Ушакова

малолюдный коридор, где можно было наконец-то выдохнуть и решить, как объяснить этот неожиданный поступок.

      – Если это похищение, то сразу предупреждаю, что за мёртвого меня дадут больше, чем за живого, – невозмутимо сказал Феликс.

      Казалось, что всё произошедшее его совершенно не удивило, потому что он держался уверено, а вот Даниэла окончательно растерялась, поэтому стояла, вжавшись в стену, и старалась не встречаться с ним глазами.

      – Просто стало интересно, через сколько они заметят, что мы пропали, – сказала она.

      – В таком случае воспользуюсь этим временем, чтобы пропасть окончательно до того, как они это обнаружат, – ответил Феликс и сделал шаг в сторону.

      – Стой! – выкрикнула Даниэла и схватила его за рукав пальто.

      Он остановился и посмотрел на её руку, и Даниэла почувствовала, как щёки предательски раскраснелись. Ей хотелось верить, что в полумраке Феликс этого не увидел, хотя на фоне всего остального это была сущая мелочь.

      – На самом деле мне было ужасно скучно, и я хотела сбежать ещё минут сорок назад, – призналась она. – И мне показалось, что ты тоже.

      Понять, о чём думает Феликс, было сложно. Он ничего не говорил и внимательно смотрел на Даниэлу, а на его губах проглядывалось что-то похожее на улыбку, хотя, возможно, это была лишь иллюзия, создаваемая плохим освещением.

      – Пойдём на улицу? – дрожащим от волнения голосом сказала она и только сейчас вспомнила, что всё ещё держала Феликса за рукав.

      Даниэла отдёрнула руку и раскраснелась сильнее, чем прежде, но Феликс сделал вид, будто ничего не заметил и кивнул в сторону боковой лестницы, к которой вёл коридор.

      Все предпочитали пользоваться лифтами и эскалаторами, поэтому по пути им почти никто не встретился, и их сопровождал лишь звук глухих шагов по бетону. Даниэла быстро сбегала по ступенькам вслед за Феликсом, но не догоняла его, чтобы опять не сказать какую-нибудь глупость, которых за последние минуты было сказано и сделано немало.

      Это вынужденное молчание тем не менее не мешало ей думать о всякой ерунде. Сейчас, например, Даниэла представляла, что так могло бы проходить их с Феликсом свидание, и от одной мысли об этом она засмущалась так, что чуть не споткнулась и не полетела вниз. Даже в теории подобное трудно было допустить, в первую очередь потому, что у них общих тем для разговора не было, и неизвестно, существовали ли они в принципе.

      Что и говорить, даже Маше не удалось втянуть его в беседу, хотя она со своим характером могла найти общий язык с кем угодно. У Даниэлы, конечно, был проверенный метод, основанный на оскорблениях и обвинениях, но они совсем не настраивали на романтический лад, а ничто другое их не объединяло. Интересно, существовала ли хоть единая возможность что-то изменить?

      Пока Даниэла раздумывала над гипотетическим будущим, вдвоём с Феликсом они вышли на улицу и остановились возле невысокого ограждения, отделявшего территорию торгового центра от небольшого сквера. Людей здесь было не так много,