Серия продолжается. Виктор Некрасов

а в состоянии глубокого душевного шока.

      А жизнь не остановилась, и Виценналии, или, по-другому, Vicennii, продолжали приближаться.

      В имперской канцелярии пришлось выделить особую полку с красной надписью «Urgente!», на которой пылились проблемы, требующие немедленного решения.

      Августейшая хандра продолжалась, и что-то надо было делать. Члены консистория вызвали личного государева врача и что-то с ним долго обсуждали за закрытыми дверями.

      После этого во дворце стали появляться личности экзотической наружности. Может быть, специалисты восточной медицины, может быть, философы, а возможно, просто шарлатаны.

      Но при их содействии император, наконец, вернулся в рабочую обстановку. Он слушал доклад магистра пограничной службы и думал:

      «Что там этот служака говорит? “Мы прилагаем все усилия!” Наивный чувак. Усилиями никогда ничего не достигается. Я добился Минервины – и что, какой результат? А Фауста мне была навязана против моей воли, но именно с ней я понял, что такое настоящее блаженство, что такое нежная любовь. Счастье нельзя завоевать, счастье опускается на пассивных и терпеливых».

      – Так что, его величество одобряет наш план? – спрашивал страж неприкосновенности территории державы.

      – Одобряет, – отрешённо отвечал император. – Его величество всё одобряет.

      На встрече с ветеранами Кордуэнского ополчения (Ala XV Flavia Carduenorum), Константин внешне приветливо улыбался, а внутри продолжал размышлять.

      «Меня считают немножко чудаковатым. А я не дурачусь, просто я, как теперь выяснилось, монарх восточного типа. Мудрость императору не нужна. Нужно покровительство небес. А кому небеса покровительствуют? Тому, кто им не мешает своей дурацкой активностью. Девиз моего царствования – “Небесная расслабуха”».

      А во время обсуждения финансового положения император отодвинул проект денежной реформы и прямо заявил:

      – Не напрягайте меня. Я расслабленный правитель.

      – Вообще-то, «расслабленный» означает «поражённый параличом», – осторожно напомнил Мусониан.

      – Что ты можешь понимать в стратегии управления державой?! – осадил своего советника Константин. – Лучший царь Страны Серов правил государством, просто сидя на троне лицом к югу. Он не издал ни одного указа, никого не наградил, никого не покарал, поэтому он и считается идеальным правителем в Китае. Кстати, а где здесь, в моих палатах, юг?

      – Мы не в Китае, государь, – вежливо отвечали члены высочайшего совета. – Нам много предстоит поменять, прежде, чем расслабляться. Особенно срочного вмешательства требуют финансовая и налоговая реформы. Серебро и бронза дешевеют, золото – дорожает.

      – И что? – спросил Константин позёвывая. – Я в металлургии не разбираюсь.

      – Это не металлургия, божественный правитель, это спокойствие и благополучие державы. Это трещина в нашем единстве. У кого нет средств приобрести золотые солиды, тот обречён беднеть с каждым годом.

      А в это время в суде аугусты

      В тот день на улице была пыльная буря. Камилл закрыл окна своего кабинета и раскладывал документы по стеллажам в виде пчелиных сот. А Елена стояла у окна, кушала гранат и поливала своего сотрудника иронией.

      – Лихо же у тебя получается расправляться с теми, кто мне дорог! Гениально, можно сказать. А вот на моих врагах забуксовал. Может быть, у тебя узкая специализация?

      «Как плотно упакованы чувства в её душе», размышлял Камилл, с интересом рассматривая свою соратницу. «Восхищение мною граничит с желанием задушить меня собственными руками. Или чувств много, или душа слишком маленькая».

      – А ты сама не понимаешь? – невозмутимо отвечал он. – Криспа нет, все наши заготовки обрушились. Перестраиваемся на марше, чтобы не потерять темп.

      – Что-то ты сегодня в стиле военных донесений заговорил. На, возьми, мне из самого Карфагена привезли, – с этими словами аугуста протянула соратнику половинку разломленного граната.

      Камилл положил фрукт в одну из ячеек стеллажа и продолжил сортировку папирусных рулонов.

      – Камилл, в своём докладе ты лишь вскользь упоминаешь о своём соучастнике, с которым вы гастролировали в Поле. Я хочу познакомиться с ним поближе.

      Архипрактор поморщился с недовольным видом.

      – Зачем тебе это… Он очень несговорчивый и неконтактабельный человек. Боюсь, ты останешься разочарованной и будешь винить меня.

      Елена внимательно посмотрела на своего подчинённого.

      – Камилл, неужели ты надеешься переубедить меня этим жалким лепетом? Я почуяла, откуда веет могуществом, и меня теперь не остановят даже каменные стены. И вообще, твоё мнение мало что теперь решает – императорские гвардейцы уже мчатся в Халкидон, чтобы арестовать этого твоего драматурга! Я хозяйка ситуации, он в моих руках, не удастся убедить – так запугаю!

      – А почему, собственно, он должен тебя бояться?

      – Он убийца моего внука, или ты забыл?

      – Тогда, может