Вор и тьма. Сергей Куц

но противоречит моим скромным познаниям об упырях. Считается, что вновь обращенный кровосос глупей любого дикого зверя.

      Акан лег к костру и мгновенно вырубился. Совсем уж рассвело. Лагерь мирно посапывал, как будто и не в глубине Запустения. Орки последовали нашему примеру – тоже спят; с их стороны на часах стоит Ивур.

      – А ты молодец, – набивая трубку, ко мне подошел гном.

      – Я? – не сразу понял, к чему клонит Барамуд. Спросонья думалось туго. – Почему?

      – Потому что об отдыхе заговорил, – гном пыхнул табачным дымом.

      Я выругался. Нет, зря мы не послушали Барамуда, но не признаваться же бородачу в этом…

      – К утру можно было и прикорнуть чуток, – опустив взор, я сделал вид, что проверяю, порох в пистолях и не замечаю ехидного взгляда Барамуда.

      – Раньше надо было заваливаться спать, – гном отвернулся, оглядывая лагерь. – Пока стоим на этой поляне, бояться нечего. Я как понял это, сразу захрапел.

      – Отчего же здесь неопасно? Мы ведь в Запустении, – я попытался отшутиться; вышло криво и неудачно, гном даже не понял, что я говорил о проклятых лесах с иронией.

      Барамуд заговорил после некоторой паузы, его лицо посерьезнело.

      – Тут, – начал он, – в прежние времена… кхм, давно… располагалась гномья слобода с небольшим святилищем. Перевалочный пункт для торгового люда. Сдается мне, что мы посреди слободы ночевку и сделали.

      Я покрутил головой, ища следы развалин либо еще чего-нибудь, что навело Барамуда на мысль о слободе, однако нет и намека на прошлое.

      – Посему, – продолжал гном, – никакая нечисть сюда не сунется.

      – Из камня слободу сложили?

      Барамуд кивнул и затянулся.

      – Трудно поверить, что здесь когда-то стояли каменные дома гномов, – с сомнением в голосе произнес я, – да еще святилище вашего племени.

      Пыхтя трубкой, Барамуд повернулся ко мне боком и снова кивнул. Его взгляд уставился на что-то невидимое: возможно, устремился в прошлое, в воспоминания; хотя вряд ли – не мог Барамуд помнить эту слободу. Проклятье легло на эльфийские леса полтора столетия назад; тогда же, должно быть, разрушили и гномий торговый пост. Кабы Барамуд видел его своими глазами, то предо мной стоял бы не крепкий, как скала, гном, пусть и наполовину седой, а уже довольно старый, дряхлеющий. С виду Барамуд только приближался к своей сотне лет.

      – Сохранилось что-то от слободы? Какие-нибудь развалины?

      – Нет.

      – Но как?..

      – Пусть это останется моим секретом.

      Обернувшись, гном оценивающе осматривал меня. Я начал испытывать раздражение, меня обычно злили многозначительные намеки и недосказанности, тем более, когда устал и не выспался. Катись к чертям гном со своими секретами.

      А порох-то отсырел. Я принялся перезаряжать пистоли, более не смотря на Барамуда, словно тот исчез. Но мое нарочитое равнодушие не вызвало ответной холодности. Удивительно: гномы-то обидчивы.

      – Хочешь, поведаю тебе о другом, человече?

      Я искоса глянул на Барамуда. «Человече»? Чего он