(Не) настоящий наследник. Лана Пиратова

е было проблем всю беременность. Врач говорила, что ребенок развивается нормально.

      – Врачи иногда ошибаются, Екатерина Валерьевна, – вздыхает мужчина и с жалостью смотрит на меня. – Вы пропустили плановое УЗИ. На нем, возможно, все выяснили бы, но… Увы… История не знает сослагательного наклонения. Вам надо научиться жить с этим.

      – Но… – мне воздуха не хватает. Дыхание перехватывает. Хватаюсь за сердце. – Это ошибка… какая-то ошибка… – шепчу как в небытие.

      – Я понимаю, – вздыхает врач. – Сложно такое принять. Но вы свыкнетесь с этой мыслью. К тому же, при нынешнем уровне медицины проблема вполне решаема. Всего лишь вопрос денег…

      Всего лишь…

      – Сколько? – шепчу я, вытирая слезы со щеки, хотя уже знаю, что деньги эти мне взять негде. Но вдруг?

      И врач называет такую сумму, что я от бессилия сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в кожу. Почти режут ее. Но я не чувствую боли. Вся моя боль сейчас вместе с моим малышом. Вместе с Матвеем.

      – Когда нужны деньги? – спрашиваю и сама не узнаю свой голос. Ледяной, неживой какой-то.

      – Время еще есть, – задумчиво произносит врач. – Все не так плохо. Но лучше, конечно, не тянуть. У вас есть, где деньги взять?

      – Мне надо подумать, – отвечаю, глядя в стену. – Обсудить…

      – Понимаю, – кивает врач. – Давайте так. Я буду ждать вас через два дня. Мне нужен будет ответ от вас, готовить Матвея к операции или нет. Все это займет какое-то время. Есть определенные процедуры…

      – Я поняла вас. Я пойду, – встаю и ног не чувствую. – Можно к сыну перед уходом?

      – Да, конечно. И не забудьте документы забрать на посту у медсестры. Екатерина Валерьевна, – замолкает. Ждет, когда я обернусь. – Через два дня.

      Киваю и открываю дверь.

      Сначала возвращаюсь в палату. Мне надо прийти в себя. Не хочу, чтобы сын даже через стекло почувствовал, что маме плохо. Нельзя. Ради него я должна быть сильной. Только ради него.

      Как же так вышло? Почему никто ничего мне не говорил? Матвей же здоровый! Я всего пару раз держала его в руках, но он здоровый! Может, все же ошибка? Господи, пожалуйста, пусть это будет ошибкой! Пусть!

      Заставляю себя успокоиться. Иду к раковине и умываюсь холодной водой. Глаза все равно красные. Смотрю на себя в зеркало. Выгляжу я ужасно. Но мне все равно.

      Роды были тяжелыми. Я кое-как отошла от них. Но главное, что Матвей появился на свет. Главное, что с ним все в порядке.

      Было…

      Опять накатывает. Надо успокоиться, Катя, надо. Ради сына. Надо найти деньги, а для этого нужен холодный разум. Я найду. Я смогу.

      У меня просто нет выбора.

      Выхожу из палаты и иду к сыну. Он в специальной палате, в кювезе. Меня без проблем пропускают. Я стою рядом со стеклянным куполом и смотрю на своего малыша. Он спит. Глазки закрыты и он лишь подрагивает во сне. Куча трубочек и иголки в хрупком теле.

      Господи. Не могу сдержаться и закрываю рот ладонью, чтобы не расплакаться в голос.

      За что?

      Когда думала, что все страшное уже позади, оно просто ждало, когда я расслаблюсь.

      – Вам надо уйти. Время вышло, – вежливо говорит медсестра. – Время посещения ограничено. Вы можете завтра прийти. Не волнуйтесь, мы следим за ним.

      – А на руки? Когда я смогу взять его на руки? – так и говорю с ладонью у рта. И опять слезы уже катятся по щекам.

      – Не могу вам сказать. Этот вопрос не ко мне. У доктора спросите, – она аккуратно подталкивает меня к выходу.

      Придя немного в себя, я возвращаюсь в палату. Собираю вещи и забираю документы у медсестры.

      Меня никто не встречает, денег на такси нет. Еду домой на метро.

      Своей квартиры у меня нет. Вернее, есть то, что оставил мне отец в наследство.

      Мои родители развелись уже давно. Несколько месяцев назад отец умер и оставил свою однушку нам с братом в равных долях. Мама с братом решили, что лучше всего пока сдавать ее. Хоть какой-то доход, учитывая, что брат мой нигде не работает. У меня не было ни сил, ни желания спорить с ними. Беременность протекала нелегко и я старалась по совету врачей не нервничать лишний раз.

      К тому же меня вполне устраивала жизнь вместе с мамой. Я уже привыкла к ее упрекам и почти не обращала на них внимания.

      Мама как раз дома. Открывает мне дверь и целует.

      – Выписали? Ты одна? – внимательно осматривает меня. – Неужели решила сделать, как я говорила? Ну и правильно! Наконец, ты поняла, что…

      – Мам, подожди, – говорю я и берусь за живот. Все еще тянет немного. Морщусь. – Пойдем на кухню. Я пить хочу очень. И… у меня есть важный разговор.

      Мама хмурится, недовольно осматривает меня и первая идет на кухню. Я – следом.

      Сажусь за стол и мама ставит передо мной чашку с чаем с пакетиком. Я почти залпом выпиваю его.

      – Ну, – мама стоит, прислонившись к столешнице и сложив руки на груди, – расскажешь? Или опять секреты от матери будут?

      – Мам,