Орден меченосцев против Руси. Первый германский поход на Восток. Михаил Бредис

поработителям. Великий Райнис написал пьесу «Иманта», в которой знатный ливский воин боролся за свободу. Латышский поэт и просветитель Андрейс Пумпурс, автор знаменитого эпоса «Лачплесис», воспел Имаута в стихотворении «Иманта», написанном в 1874 году:

      Нет, Иманта не умер,

      Лишь зачарован он,

      Под Синею горою,

      В сон крепкий погружен.

      Спит в золотом он замке,

      И не ржавеет меч,

      Что, словно пламень яркий,

      Готов броню рассечь[37].

      Немецкие рыцари. XIII век

      Имя Имаута стало таким популярным в народе, что в годы Первой мировой войны один из батальонов латышских стрелков – Валмиерский – получил боевое знамя с девизом «Иманта не умер» («Imanta nevaid miris»).

* * *

      После неожиданной трагической гибели вождя крестоносцы в ярости начали опустошать всю округу, не обращая внимания на то, что близлежащие нивы принадлежали мирным ливам. Они жгли и вытаптывали поля, убивали скот. Устрашенные гневом немцев, опасаясь еще больших бедствий, ливы согласились на мир и крещение. В Гольме немедленно крестили 50 человек, а в Икшкиле – 100. По заключении перемирия, считая свою миссию выполненной, саксонские крестоносцы отправились на родину, оставив в замках только священников и один торговый корабль.

      Ливы, увидев все это, смыли крещение водой в родной Даугаве, отослав его по волнам вслед ушедшим кораблям крестоносцев. А через месяц они подняли восстание в Икшкиле, стали грабить имущество молодой церкви. По свидетельству хрониста, убыток церкви составил до двухсот марок серебра.

      Казалось, введение христианства в Ливонии закончилось провалом. Единственными реальными результатами неутомимой деятельности двух первых епископов стали построенные замки и церкви в Икшкиле и Гольме, несколько оставшихся священников и несколько крестившихся старейшин из народа ливов. Дело дошло до того, что ливы решили убить всех лиц духовного звания, если те не покинут их край до Пасхи. С немецкими купцами хотели поступить так же, но те подкупили вождей ливов и спасли себе жизнь, обеспечив тем самым предпосылки для дальнейшей христианизации и колонизации края. Уже высились первые каменные замки, уже утвердились первые церкви в Ливонии.

      Ливы оказали немцам сопротивление. Чем же так противна была язычникам новая вера? Почему так упорствовали ливы обращению к Христу? Дело тут не фанатическом упорстве язычников, подстрекаемых жрецами, хотя и это нельзя отрицать, а скорее в поведении пришельцев. Хронист пишет о двухстах марках серебра, а ведь это более 40 кг! Это говорит и о величине церковного дохода. Кроме того, Генрих Латвийский пишет: «Так как и кони были угнаны, поля остались необработанными»[38]. Сразу возникают вопросы: откуда кони, откуда поля? Их выкупили немцы или просто отобрали у ливов? Куда шли доходы с этих угодий? И сразу становится понятным упорство свободных язычников и их враждебность к

37

Перевод с латышского М. Бредиса.

38

Генрих Латвийский. Указ. соч.: Equis eciam ablatis agri inculti remanent.