Мегамагия. Ада. Татьяна Подплетенная

в ужасе зашипел на брата, но триумвир только улыбнулся:

      – Не уверен, что должен отчитываться, но из уважения к твоим заслугам, Петр, скажу. Как и говорили мы с Бернардом Григорьевичем, нельзя было брать ее сейчас. Она не опасна. Вы только выдали нас прежде времени.

      – Скоро она станет таким же чудовищем, как и ее отец, и тогда мы будем бессильны! – Петр уже кричал. Он ничуть не боялся привлечь внимание. – Ее тем более нельзя отпускать, раз она теперь все знает! Скоро она научится пользоваться своей силой, и тогда…

      – Она все знает из-за вашей ошибки, – резко сказал Платон Сергеевич. – Мы и раньше отпускали их. Пока она не причинила никому вреда, мы не можем трогать ее. Это дискредитирует нас всех и навсегда. Мы и так зря согласились на это знакомство.

      Его почти угрожающий жест заставил Петра промолчать, а триумвир повернулся к Павлу и спросил:

      – Павел, я уже понял твою точку зрения – она совпадает с моей. А что ты ЧУВСТВУЕШЬ?

      Павел опустил глаза, боясь встретиться с направленным на него ожидающим взглядом, и негромко сказал:

      – Я еще ничего не успел почувствовать. Но она не совершала зла.

      – Видите, видите?! – снова взвился Петр. – На нее даже хлороформ не сразу подействовал! В первый раз такое вижу! А как она себя вела? Почти не боялась, хоть и была на волосок от гибели. Немногие из них способны на такое – только самые сильные и наглые!

      – Но на это способны и обычные люди, не лишенные мужества, – заметил Платон Сергеевич. И если эта девушка не испугалась, когда ты размахивал перед ней пистолетом, это делает ей честь. А вот тебе нет.

      Пристыженный Петр замолчал. Триумвир сделал паузу и сказал:

      – Выпустите ее и отвезите домой. Павел поедет с вами.

      – Вы не доверяете мне?

      – Я всегда доверял тебе, Петр. И надеюсь, так будет и впредь, – мягко ответил Платон Сергеевич.

      Когда раздраженный Петр скрылся за дверью, триумвир покачал головой и печально заметил:

      – Давно я не видел его таким.

      – Вы ведь понимаете, что для него значит это дело, – примирительно сказал Павел. – Все его друзья погибли, пытаясь нейтрализовать ее отца – Дитриуса.

      – Но ведь столько лет прошло…

      – Для него сейчас все ожило вновь. Вы знаете, он честный человек, просто…

      – Я знаю, – перебил Платон Сергеевич. – И в его словах есть истина. Я сам мучаюсь вопросом: не совершаем ли мы очередную ошибку. Что, если он прав?

      Зрачки Павла расширились, он даже слегка отшатнулся:

      – Но… мы не можем…

      – Ты повторяешь мои слова, – успокоил его триумвир. – Я рад, что наши принципы укоренились в твоем сознании так же глубоко, как и в моем. Ваш с Петром отец был славным бойцом, но я горжусь, что воспитал тебя достойным Адвокатом.

      – Я тоже горжусь, что вы сравниваете меня с собой, – просто ответил Павел.

      Услышав, что кто-то идет, Ада встала и гордо выпрямилась: если пришел