Инквизитор. Божьим промыслом. Книга 14. Пожары и виселицы. Борис Конофальский

вдруг слегка померк, словно солнце заслонили тучи, и лица двух прекрасных дам потемнели, и повисла в зале необыкновенная тишина; и в этой тишине, в которой и лёт мухи был бы всем слышен, вдруг раздался знакомый для генерала щелчок.

      И уж этот лёгкий и короткий звук придал ему таких сил, таких, каких не придала бы даже боевая труба, сыгравшая «атаку». И он знал, что могло так щёлкнуть… Это был звук взводимого курка пистолета, одного из тех, что лежали в сумке на груди фон Флюгена.

      «Молодец мальчишка! Всё верно понял, всё правильно оценил!».

      И вот то, что его люди с ним и что люди те проверены в делах неоднократно, ещё больше добавило ему сил. И тут уже генерал видел, как растворяется морок, в котором он пребывал до сих пор, как уходит наваждение… Особенно после того, как графиня фон Тельвис сказала маркграфине:

      – Дорогая принцесса, так отпейте из чаши, раз гость о том просит.

      И вот пелена совсем сошла с его глаз, и он увидал, как одна женщина удивляется совету другой:

      – Что? Мне отпить?

      Удивляется искренне, а первая продолжает её просить, и просит уже, кажется, настойчиво:

      – Отпейте же, отпейте!

      Последнее слово прекрасная графиня фон Тельвис почти прошипела, но в ответ получила невежливое, едва ли не грубое:

      – Сами отпейте!

      И при этом маркграфиня сунула поднос с чашей хозяйке дома: на, забери себе. И снова раздался щелчок, то фон Флюген, храбрый, но безалаберный оруженосец Волкова, взвёл курок и на втором пистолете. А сам генерал краем глаза увидел, как паж Виктор, тот, что весь изнежен и нагл, встал со своего стула и бочком, бочком уже медленно двинулся к выходу в боковые комнаты, из которых лакеи выносили кушанья.

      «Мой шлем… Он у Хенрика…».

      Волков не успел отвести взгляда от пажа – и даже не успел взглянуть на дам, между которыми разве что молнии не сверкали, как в зале тихо взвизгнуло колёсико пистолета…

      Вссссынь…

      И через секунду грохнул выстрел…

      Пахх…

      И пороховые искры разлетаются в разные стороны, клубы дыма накрывают генерала сзади, а на щеку ему падают горячие, липкие капли… Волков, вытягивая из ножен меч, сразу обернулся и увидал развороченное выходом пули лицо коннетабля земли Тельвис; на месте его левого глаза и левой скулы багровела страшная, разорванная рана, сам он выронил из руки кривой кинжал, а потом колени его подогнулись, и он рухнул на ковер замертво.

      – А-а-а!.. – взвизгнула маркграфиня и отбросила серебряный поднос вместе с золотой чашей. – Он убит! Убит!

      – К оружию! К оружию! – тут же заорал граф, срываясь на фальцет. – Все сюда… К оружию! На них, на них, все…

      А не успел генерал вытащить свой меч, как хлопнул и второй выстрел. И теперь Волков видел, в кого стрелял фон Флюген, это был один из сержантов убитого коннетабля…

      И тут уже меч Волкова был высвобожден… И стало всё вдруг просто и ясно. И никаких баб-ангелов, никаких особых красот вокруг, пошло обычное дело, к которому генерал был приучен с самых юных лет.

      – Хенрик!