Собачество. Эка Парф

этого, то…

      – То что? – усмехнулся Гризаиль.

      – Будто ты сам не знаешь.

      – Ой, да хватит делать из этого трагедию. У кошаков тоже такое случается. И что? Никто от этого не страдает больше, чем сам кот.

      Гузи резко повернулся к Гризаилю.

      – Никто не пострадает, говоришь? – ядовито произнёс он, – а как же хозяева? Их ребёнок? Кот не имеет права усложнять человеческую жизнь: она и так непроста. Ты ведь сам об этом прекрасно знаешь!

      – Действительно. До чего тяжела ноша офисного планктона, чья популяция составляет…

      – Ты сейчас говоришь о Грегори, – остановил его Гузи. Он сузил глазки в порыве искреннего презрения и продолжил ход.

      – Грегори не такой. – начал было оправдываться Гризаиль.

      – Но он такой же человек, как и семья Хендриксонов. Представь, что с ними станется, когда… – Гузи запнулся, – если, – исправил он, – если Руди перестанет сопротивляться и уйдёт умирать куда-то под дерево в парк или хуже – убежит из города и окажется там, где найдут лишь его останки. Ты об этом не думал? Люди не понимают, почему однажды их пожилая собака просто встаёт с места, выходит на улицу и больше не возвращается7.

      – Ох уж эти нежности.

      – Я напомню тебе эти твои слова, когда придёт твоё время, – пообещал Гузи.

      Кошачьи лапы вступили на территорию Дарабонтов. Гузи и Гризаиль уселись прямо перед входной дверью. Первый уставился на дверную ручку, будто та могла поддаться по одному лишь его хотению.

      – И что, Котперфильд? Что прикажешь делать дальше?

      – Ничего. Это ведь лабрадор. Он сам нас учует.

      – Хочешь сказать, он просто возьмёт и откроет нам дверь?

      – Зачем всё так усложнять? Эта собака совсем скоро найдёт выход из положения, – Гузи говорил так, будто сам пребывал в каком-то трансе. Словно сознание его находилось где-то между двумя реальностями. Незнающему коту могло почудится, что Гузи пытается видеть сквозь дверь.

      Потребовалось не так много времени, чтобы в окне первого этажа появился большой мокрый нос. То был радующийся гостям Голди. Он приветствовал знакомого кота здоровым лаем. Как это бывает, хозяева приказали псу замолчать и обещали выгнать его на улицу. Стоит ли говорить, что пёс этот пока не осознавал всю силу человечьей воли над собачьей жизнью? В мгновение ока входная дверь распахнулась и за порогом дома оказался ничего не понимающий Голди. Коты успели спрятаться. Голди все равно чуял их.

      Поражённый произошедшим, но не потерявший ни малейшего повода для радости, Голди расселся перед дверью. Его задние лапы забавно «разъехались», что говорило о хорошо развитых у пса суставах.

      Собака успела простить хозяев, очароваться вечерними видами Маунт-стрит, но её всё ещё интересовало, куда делись незваные гости?

      Перед ним вырос Гузи. Рядом с сиамцем, будто по мановению волшебной палочки, возник и Гризаиль. Кот, с которым Голди только предстояло

7

Речь идёт о явлении в жизни домашних питомцев. Перед своей смертью, если животное имеет достаточно сил, оно уходит из дома и больше не возвращается. Люди обнаруживают мёртвого питомца. Либо остаются в неведении всю оставшуюся жизнь. Предполагается, что собака оставляет свою стаю, чтобы умереть без риска омрачить жизни членам племени. Похожее встречается в мире дикой природы, когда больное животное покидает «своих», дабы не стать причиной гибели целого семейства.