Неразгаданное убийство. Александр Кваченюк-Борецкий

время кто-то окликнул Окси.

      – Ладно! Хорош базарить!.. Нас уже ждут!

      И Окси сделала Герману знак, чтобы он следовал за ней. После чего стала быстро подниматься вверх по широкой лестнице с гладкими дубовыми перилами, ловко избегая столкновения со студентами, которые попадались ей навстречу.

      – До начала фестиваля – еще целый час! – вводила она практиканта в курс дела по дороге в актовый зал. – Еще есть время, как следует, все отрепетировать…

      И, требовательно глянув на него, она деловито добавила:

      – А ты пока приготовь свою пушку! Смотри, только, и впрямь, не убей никого!

      – Ты так говоришь, что я непременно это сделаю! И ты будешь первой моей жертвой!

      – Скажи, когда ты успел меня так возненавидеть?

      – Три года назад!

      19

      – Так, ты – сын Виталия Семеновича?

      – А вы откуда знаете? – притворно удивился Герман.

      Но человек в погонах сделал вид, что не заметил его иронии.

      – А меня зовут Георгий Самойлович Стодевятов! Может помнишь… Я в свое время к вам на хату изредка наведывался, когда обстоятельства по работе вынуждали, и с твоим папаней срочно требовалось кое-какие очень важные вопросы утрясти!.. Хотя… Мал ты тогда еще был…

      И полковник внимательно посмотрел на Дота. Это был мужчина средних лет и среднего роста, с копной жестких и черных, как смоль, волос и сединой на висках, крепкого сложения. С мохнатыми бровями, из-под которых на мир со знанием дела угрюмо взирали глаза, похожие на два кристально-чистой воды озерца. Казалось, окунешься в них и не выплывешь, даже если спасательный круг тебе кинут.

      – Да, пожалуй, есть сходство!

      – В чем – это, интересно? – нахально усмехнулся Герман.

      Но начальник отдела по борьбе с организованной преступностью и не думал на него сердиться. Недоверие к его персоне и, в результате этого, некоторая доля сарказма со стороны молодого человека, который едва переступил порог своего двадцатилетия, казались ему вполне естественными.

      – Взгляд у тебя, точь-в-точь, как у него, с затаенным огоньком внутри! И выражение лица такое же… Дерзкое, решительное! Смотрю я на тебя, парень, и как будто его, Семеныча, вижу! Словно бы, и не было того выстрела прямо в голову! И живой – он до сих пор и невредимый!..

      – Зачем вы мне все это говорите? За душу тронуть хотите? И, чтоб слезу я пустил? Не дождетесь!

      – А я и не жду!

      – И правильно делаете!

      – Я понимаю! Не хочешь ничего говорить, так и не надо! Только твой отец не одобрил бы твоего поведения…

      – Опять вы – про свое! Нечего мне вам сказать! Не че го!

      Германа начинала не на шутку злить въедливость этого матерого законника.

      – А меня ваш Главный убеждал, что есть! Как это понимать?

      – Как хотите!

      – Твой отец скольких наркоманов переловил да пересажал! Пальцев на руках не хватит, чтобы всех пересчитать!

      – А вы не считайте! А то ненароком ошибетесь и чужие заслуги