Пигмалион. Бернард Шоу

Это не полицейский свисток; это спортивный свисток.

      Цветочница (все еще страдая от оскорбления, нанесенного ее чувствам). Не смеет он у меня отбирать свидетельство! Мне так же нужно свидетельство, как и всякой леди.

      Человек с записной книжкой. Вы, может быть, не заметили – дождь уже минуты две как перестал.

      Прохожий. А ведь верно. Что же вы раньше не сказали? Мы бы не теряли тут время, слушая ваши глупости! (Уходит по направлению к Стрэнду.)

      Саркастический прохожий. Я вам скажу, откуда вы сами. Из Бидлама. Вот и сидели бы там.

      Человек с записной книжкой (услужливо). Бедлама.

      Саркастический прохожий (стараясь весьма изысканно произносить слова). Спасибо, господин учитель. Ха-ха! Будьте здоровы. (С насмешливой почтительностью притрагивается к шляпе и уходит.)

      Цветочница. Зря только людей пугает. Самого бы его пугнуть как следует!

      Мать. Клара, уже совсем прояснилось. Мы можем дойти до автобуса. Идем. (Подбирает юбку и торопливо уходит в сторону Стрэнда.)

      Дочь. Но такси…

      Мать уже не слышит ее.

      Ах, как все это скучно! (Сердито идет за матерью.)

      Все уже разошлись, и под портиком остались только человек с записной книжкой, пожилой джентльмен и цветочница, которая возится со своей корзинкой и по-прежнему бормочет что-то себе в утешение.

      Цветочница. Бедная ты девушка! И так жизнь нелегкая, а тут еще всякий измывается.

      Джентльмен (вернувшись на прежнее место – слева от человека с записной книжкой). Позвольте спросить, как вы это делаете?

      Человек с записной книжкой. Фонетика – и только. Наука о произношении. Это моя профессия и в то же время мой конек. Счастлив тот, кому его конек может доставить средства к жизни! Нетрудно сразу отличить по выговору ирландца или йоркширца. Но я могу с точностью до шести миль определить место рождения любого англичанина. Если это в Лондоне, то даже с точностью до двух миль. Иногда можно указать даже улицу.

      Цветочница. Постыдился бы, бессовестный!

      Джентльмен. Но разве это может дать средства к жизни?

      Человек с записной книжкой. О да. И немалые. Наш век – это век выскочек. Люди начинают в Кентиштауне, живя на восемьдесят фунтов в год, и кончают на Парк-лэйн с сотней тысяч годового дохода. Они хотели бы забыть про Кентиштаун, но он напоминает о себе, стоит им только раскрыть рот. И вот я обучаю их.

      Цветочница. Занимался бы своим делом, вместо того чтоб обижать бедную девушку…

      Человек с записной книжкой (рассвирепев). Женщина! Немедленно прекратите это омерзительное нытье или поищите себе приют у дверей другого храма.

      Цветочница (неуверенно-вызывающе). Я имею такое же право сидеть тут, как и вы.

      Человек с записной книжкой. Женщина, которая издает такие уродливые и жалкие звуки, не имеет права сидеть нигде… вообще не имеет права жить! Вспомните, что вы – человеческое существо, наделенное