Тимошка Пострелёнок и горбатый колдун. Алексей Филиппов

на эти слова богатырь, не боюсь я, дескать, чудища вашего и так громко закричал, что паук из красного угла избы с паутины своей сорвался да расшибся о пол дубовый, навек оставив деток своих без ласки родительской. Задрожала девица от голоса могучего, зарыдала горючими слезами, а потом рукавом правым перед витязем махнула, и расступился лес широкой просекой перед избушкой-развалюшкой.

      – Я бы тоже Змея-Горыныча не испугался, – неожиданно громко прервал сказку молчавший от самой Москвы Петруша Грунка, сбивая ладошкой сухую макушку прошлогоднего бурьяна. – Ух, показал бы я ему, где раки зимуют! Мигом бы показал!

      – Ага, так же как ты на прошлой неделе показал зад свой псу купца Петунова, – задорно оглядывая обитателей широкой телеги, звонко засмеялся Горский. – Помните братцы, как Петрушка наш без штанов на заборе сидел?! А голосил он там как, помните?! Ты и со змеем сражался бы так же? Также?

      – И ничего не также! – всполошился от смешливых слов Грунка. – Нашел чего сравнить? Я бы как меч выхватил и стал бы этому змею головы одну за другой рубить! Одну за другой! Как размахнулся бы да как рубанул!

      Тут парнишка неожиданно вскочил на ноги, выхватил из ножен меч и на самом деле размахнулся, по всей видимости, намереваясь срубить ольховую ветку, которая неразумно протянулась на проезжую часть дороги. Размахнуться-то Петрушка размахнулся, а вот ударить не смог, зацепился меч за ветку какого-то другого дерева, чуть повыше висевшую над дорогой, и сдернул мальчишку с телеги. Так и покатились они одновременно: меч под колеса тележные, а Петрушка в лужу болотную. Пока мальчишку вытаскивали, пока все дружно смеялись над незадачливым героем, ход походной колонны сбился. Опять пришлось Тутше вместе Микулой Тимофеевичем нужный порядок наводить. Хорошо, что они умели свое дело быстро делать, а то бы еще неизвестно сколько, эта кутерьма возле телеги княжича продлилась. Неожиданно явившееся княжичу с товарищами приключение, позволило Тимошке к своей телеге отойти. Не до сказок теперь Василию Дмитриевичу было. Для чего сказки, когда такое веселое событие рядом.

      7

      Тимоха торопливо пробирался в хвост, суетливо топтавшейся на месте колонны. Хотелось парнишке поскорей, пока не хватились его, на телегу свою присесть. От пронзительной боли в ноге хотелось этого. Какой-то шип колючий в пятку Тимохину впился, и шагать теперь крепко мешал. Мальчишка, прихрамывая, уже почти добрел до нужного места, но тут увидел скривившееся от боли лицо кузнеца Кочерги. Кузнец сидел на краешке телеги и будто малого ребенка прижимал к груди своей обернутую грязной тряпкой руку.

      – Ты чего дядя Михайло? – сразу же позабыв про свою боль, подбежал к кузнецу Тимошка.

      – Да вот руку сбедил, – прохрипел Кочерга, пытаясь улыбнуться мальцу. – Да так больно сбедил, что терплю еле-еле. Ось вон решил на ходу поправить, да вот рукав у меня под колесо и затянуло. Ох, ломота, какая, ох, ломота. Ой, Господи прости меня грешного