Дурная слава. Алексей Филиппов

трёх, широко раскинув руки, лежал командир взвода. Сержант пополз к нему. Посмотрел, потрогал шею командира и отполз в сторону. Из деревни стали бить вражеские миномёты. Со всех сторон грохотало, лязгало и ухало. Пахло дымом и чем-то таким противным, что казалось, вот-вот и от этого духа кишки наружу вывернет. Витька лежал, уткнувшись лицом в мёрзлую землю, и думал:

      « Если подниму голову, посмотрю чего там впереди и всё… Убьют меня… Убьют… Что же так всю жизнь лежать?»

      С нашей стороны раз пять выстрелили из пушки.

      – Вперёд! – кто-то истошно заорал где-то совсем рядом с Витькой.

      « Чего, вставать что ли? – подумал Витька, еще крепче прижимаясь к холодной и твёрдой, как камень земле».

      – Вперёд! Мать вашу!!! – опять тот же крик, теперь почти над самым ухом. – Чего лежим?! Вперёд!!!

      Кто-то ударил Витьку по ноге и он, закусив губу от боли, поднялся и побежал. Шагов десять успел сделать, и что-то огромное да страшное очень сильно ударило в плечо. Так крепко вдарило, что Витька сел на грязный снег. Витька сразу же хотел подняться, но тут – будто стальной раскалённый штырь вонзился в грудь. Стало нечем дышать. В глазах потемнело.

      – Эй, – сильная рука тянула Витьку за ворот шинели. – Живой? Сам ползти можешь? Ползи назад.

      – Могу, – еле слышно прошептал Витька и потерял сознание.

      Очнулся он в полевом медпункте. Небритый мужик в сером халате ножом резал его шинель.

      Шинель-то новая, и Витьке стало её жалко, он хотел попросить мужика не портить хорошую одежду, дорогая, дескать, но тут плечо ожгла резкая боль. Витька закричал.

      – Не ори! – рявкнул небритый, что рассматривая под испорченной шинелью. – В хирургию его! Осколок! Быстро!

      Опять тьма… Потом боль страшная… И крики отовсюду… И Витька кричал… И рядом с ним кто-то ещё крепче драл горло. А чуть подальше: то охал, то завывал другой страдалец. Хирург кричал на медсестру, которая – то ли уронила что-то, то ли не так подала. Санитар тихонько матерился, собирая с пола в большое ведро, грязные окровавленные бинты и какие-то бурые осклизлые ошмётки, средь которых Витька разглядел бледно-серую ладонь. Из ладони торчала очень белая кость, а вокруг кости черно-красная жижа. От такого видения в пот холодный Витьку бросило, плечо дико заболело и опять тьма в глазах. Потом просветление… И снова тьма… Кузов грузовика… Вагон… Тьма и стоны отовсюду.. . Опять грузовик…

      4

      Окончательно опомнился Витька на чистой кровати. И первое что он увидел – тусклая лампочка под потолком. Лампочка чуть покачивалась, и от того по потолку медленно ползали страшные таинственные тени. Чтобы лучше эти тени посмотреть, Витька чуть повернул голову и застонал от боли.

      – Витёк, – тут же услышал он чей-то слабый голос. – Живой?

      – Живой, – прошептал Витёк, осторожно поворачивая голову. Боль страшная, но повернул.

      На соседней кровати лежал Паша Зуев. Лежал он на животе.

      – А меня тоже осколком под лопатку, – прохрипел Паша. – Врач сказал: два