Ледовые Корсары. Книга третья. Ледовая армия. Юрий Погуляй

понизил голос:

      – Не надо также кричать о том, что у нас на борту эмпат. Если, конечно, он тебе друг. Представляешь, как на него станут смотреть?

      Монокль говорил тихо и очень жестко:

      – Никто не любит людей, копающихся в чужих мыслях.

      Я вскинул голову, встретил его взгляд и стушевался, замялся. Чуть было не извинился перед ним за то, что я есть тот, кто есть.

      – Хорошо, капитан, полагаюсь на ваш опыт, – сказал Фарри. Улыбнулся. – Спасибо за совет.

      Капитан моргнул устало и немного удивленно:

      – Я оставлю тут Жерара, за меня. Если что – я в рубке, – он быстро пошел в обратную сторону. Мы миновали солдат, от одного пахло кровью, и только сейчас я увидел потемневшую повязку на левом плече. Раненый воин проводил нас цепким взглядом, что-то сказал напарнику, когда мы вышли на лестницу, и тот гулко хохотнул.

      – Подожди, – остановился Фарри. Вернулся назад.

      – Дурацкий день, – сказал он солдатам. – Отвратительный. Я бы хотел услышать какую-нибудь смешную шутку сейчас. Она бы очень мне помогла. Поделитесь.

      – Чта-та я невсеку, малышок, можа тебе и нельзя такое слушать. Можа ранеханька, а? – сказал раненый.

      – Забавный говор. Мне уже становится легче. Скажи еще чего-нибудь.

      – Ты чта-та морозеешь, малышок… Папанька тебя тут поставил? Так кликани ево, тагдыщ. Я ему болтану за воспитаньице.

      – Я и без папы разберусь.

      – Чта?

      Я прикрыл глаза. Раны солдата были как на ладони: боль, страх, зависть, потеря. Боль… Боль – это хорошо. Я подумал про то, каким же слабаком оказался, как говорил со мною Буран, как смотрел ан Найт. Добавил к этому слова Фарри о моей вони. Вспомнил бой. Собрал чувства в кулак и ударил.

      Солдат охнул. Упал на колени. Его друг шагнул к нему на помощь.

      – Назад, – приказал Фарри. Мужчина замер и за оружие не схватился. Отступил. Фарри присел напротив раненного. У того из разинутого от боли рта вместе с сипением вырвалась струйка слюны, смешалась с дорожками слез. Взгляд остекленел. Солдат болтался посреди океана собственной боли. Как физической, так и душевной.

      – Мне стоило бы посмеяться над этим, да? – сказал Фарри.

      Проклятье, я, получается, издевался над раненым? Может, сегодня он спас кому-то жизнь. Может, был героем там, на льду, и сейчас такими шутками просто выплескивал духовный ужас.

      – Ты бы посмеялся?

      – Что с ним… Это… Чего с ним? Эй? – приятель воина беспомощно топтался на месте.

      – Да, думаю посмеялся, – Фарри равнодушно смотрел в глаза ошеломленному моей атакой солдату. – Но на этот раз я тебя прощаю. Ты просто не знал, да?

      Он выпрямился, кивнул мне:

      – Идем, Эд.

      Я на прощание буркнул лишь:

      – Извините.

      За моей спиной захрипел приходящий в себя солдат. Он повалился на бок и тихонько заскулил.

      – Спасибо, – сказал мне Фарри, когда мы ушли достаточно далеко. – Я был неправ. И ты тоже. Но ты все сделал правильно.

      Бывший дознаватель по прозвищу Три Гвоздя (имени