Екатерина. Западное рабство горше восточного. Татьяна Геннадиевна Суворова

везут? Как бы не так…

      – Я на порганичье жила немного разбираю, что они лопочат:

      – Руссильон, это где такой край загадочный? Куда нас везут? У меня брат в походы ходил, так встречал слепых кобзарей, это невольники, постаревшие и ослепшие. Хозяева их выгоняют за не надобностью, так они пением кто на бандуре зарабатывают. А один даже на балалайке наигрывал песни, так он на хлеб и воду зарабатывают. Так вот Василий говорил, что этот Руссильон, почище мусульманской неволи будет, нет там не шелков, не бархата и лукума- там нет. Нас в служанки везут, никогда не быть нам женами…

      Маруся встрепенулась, – А чем я не красавица? Вот как обниму этого тщедушного французика, или кого бог пошлет, так он не только свой титул, он папу Римского забудет…

      – Эх Маруся, тебе бы все шутки шутить, а отвезут нас в чужой край, и под чужим небом будем греть постель, хорошо молодому рьяному, а то и старику придется, – произнесла тихо Настя, самая худенька и маленькая девушка.

      – Да ты маленькая, как мышка, в норку спрячешься, и не найдет тебя там твой дед. А вдруг «мышиный король» появиться? – подмигнула ей Маруся, – Как моя мамка ныне покойная говорила: —Чтоб тому татарину Аллаха раньше времени увидать, а гурии там его защипали бы— руганулась разбитная девица, – пока живы то живы. Давайте спать девчата, а то торговец придет, еще не понятно что ждет…

      Пока невольницы отдыхали, Филиппо нанял корабль, утром заставил всех девушек подняться, закутаться в покрывала до самых глаз, и сойти в приготовленные для них экипажи.

      – Наче, пани на свиданку нас везут— не удержалась Маруся.

      Кареты подъехали к порту Кафы, на морской глади качались корабли, один из них увезет девушек навсегда в Далекий чужой и жестокий край, где за их жизнь никто и ломаного гороша не даст.

      Из остановившихся экипажей вывели невольниц, Филиппо приказал всех завести на корабль.

      Он обратился к капитану корабля:

      – Господин капитан, я плачу гильдии достаточную сумму, чтобы обеспечить нормальную доставку моего товара, девушек всех в трюм, но кормить и поить отменно. Мне не надо худых и изможденных— не любит таких Юг Франции. Выводить невольниц на палубу, но с охраной, а то чего доброго решат в море кинуться.

      Девушки были размещены на корабле, согласно требованием работорговца.

      На третий день плавания разразился сильнейший шторм, корабль раскачивало на огромных волнах, то поднимало вверх, то бросало в морскую бездну, как ореховую скорлупку. Волны сбивали с ног капитана и команду, что пыталась спасти судно от гибели. Все были напуганы, а особенно Филиппо:

      – Святая, Мадонна, клянусь, это самое последнее мое дело, я заброшу работорговлю, только спаси мою грешную душу. Вот говорила мне мама, торгуй Филиппо пряностями, а не человеческими душами, святой Боже!!!.

      Девушки тоже были перепуганные, но каждая по своему:

      Маруся сетовала, что не должется ее любви