Марина. Татьяна Краснова

Маска для подводного плавания – десять тысяч!

      – Двадцать! – закричал Павлик, оглушая всех, и, деловито примеряя маску, обратился к сестре: – Меня Ник научит, да?

      Марина замешкалась с ответом, а Пал Палыч как ни в чем не бывало сообщил, усаживаясь за стол:

      – Когда нога моя покинула автомобиль, но еще не ступила на землю, я услышал дуэт, состоящий из обвинений, сплетен и народных причитаний. Таинственный чужак! Ночные похождения! Зеленая улица в шоке!

      – Всё врут, – убежденно сказала Дора, тревожно глядя на него.

      – Врут, – равнодушно согласился Пал Палыч, включая телевизор. – Я тут же уточнил у Лончинского, он как раз с работы шел. – И уже потеплевшим голосом: – Это сын Леночки Берестовой из нашего класса. Как его зовут?

      – Ник. Николай, – ответила Марина немного напряженно, с удивлением улавливая в последних фразах отца нотки необычной нежности – не к ней, Марине, относящейся.

      – А почему я тут один налегаю? Отличная курица. Вы что, мороженым объелись? Значит, его в честь легендарного деда назвали. Николай Берестов – основатель нашего парка. Елена и фамилию девичью оставила, и дело продолжает.

      – Ник тоже Берестов.

      – Резонно. Громкая фамилия пригождается в жизни. И как он, тоже по этой части пойдет?

      – Не знаю. Экзамены в июне будет в химбио сдавать. В профильный биологический класс, – расшифровала Марина, совершенно успокоившись.

      – А ты куда решила?

      – В гуманитарный. Поменьше Рахиль буду видеть.

      – Кто кого допёк?

      – Взаимно. У вас ведь она тоже была.

      – И монологи были всё из той же оперы.

      – Не монологи, а арии. А форму девочки какую носили?

      – Да примерно как у вас, но с черными фартуками и белыми воротничками. Вы мне напоминаете наших девчонок, только им не разрешалось побрякушки надевать… А что это у тебя на шее? Батюшки, куриный бог!

      – Да что вам всем дался мой куриный бог, – возмутилась Марина. – Ты, папа, еще похвались, как соседки, что сто лет на пляж не ходил и в озере не купался.

      – Ну, это было бы слегка преувеличено…

      – Не увиливай. – Марина подобрала слова и тщательно выговорила: – Ты говоришь с аристократическим высокомерием аборигена.

      – Я раздавлен. Я труп. И зачем было нападать на замечательного куриного бога? У тебя, кажется, еще есть ожерелье из яблочных семечек. Никогда о нем худого слова не скажу…

      – Да ну тебя! А какая девчонка в вашем классе была самая красивая?

      – Было две самых красивых, мы их так и называли: Ева-королева и Елена Прекрасная. В Леночку Берестову я был влюблен, но ее внимания не заслужил. Подозреваю, что казался ей слишком легкомысленным.

      Так интересно и трогательно было представлять взрослых молодыми, да еще в знакомых школьных декорациях. Прямо кино!

      – А вот Марининой маме казалось, что я состою из сплошных достоинств, – продолжал Пал Палыч, поворачиваясь к Клариссе. – Это обезоруживало, и приходилось