Чертушки из сербской глубинки. Нина Александровна Алешагина

нормально для войны. Странно, что невинной скромнице грезится столь грязная порнография.

      – Вот и я удивился. Это происки тетки, магистр?

      – Нет, – подумав, ответил Луп. – Так вот почему у нее столь жалкий вид! Ей страшно лишний раз глаз сомкнуть! А снится соплячке история ее рода, обстоятельства, при которых был заключен договор с нечистой силой. Она настоящая наследница. Содержимое сундуков и бесы принадлежат Гордане.

      – А почему бесами распоряжается Анат? Как она умудрилась после передачи дара остаться на земле? – озадачился Бубушик, следуя за хозяином, торопливо зашагавшим к лестнице.

      – Проснулась, дурочка? Надеюсь, мое рукоделие цело? – усмехнулся лекарь, поправляя съехавшую повязку. Вспотевшую девушку била дрожь. – Рассказывай, что было после захвата деревни? Я имею в виду, кто выжил и почему?

      – Вы о чем? – буркнула Гордана, уставившись в одну точку.

      – О твоих кошмарах. Ты не хочешь принять свою судьбу, верно? Тебе суждено быть ведьмой. Сними с Анат ее ношу, и она свалит из твоей жизни, а ты будешь богатой. Рассчитаешь со мной за услуги, поселишься в Белграде.

      – Нет, нет! Папа и мама расстроятся, если я отступлюсь от Христа! Не стану отверженной в глазах бога, подобно тете! Вера и братья – это все, что у меня есть, господин Луп.

      – Хочешь стать мученицей во имя Христа? Ну, ну. А если из-за твоего упрямства Давид и Павлик умрут? Анат в бешенстве так сурочит и их и тебя, что вам уже никто не поможет. Ты хоть читала Новый завет от корки до корки? Для тех, кто читал, очевидно, что эта история не имела никакого отношения к магии, сплошная политика. Мне, как экстремисту, импонирует деятельность Иисуса. Но я не стал бы умирать за его учение, искаженное учениками до неузнаваемости. Знаешь ли ты, что первые христиане не носили крестов и не писали икон? Я мог бы много доводов привести…

      – Я не хочу это слушать! – истерично закричала Гордана.

      – Глумишься над христианскими чувствами, шеф, – ехидничал Бубушик. – По ком тюрьма плачет?

      – По мне уже давно плачет виселица! – гордо заявил Синильный. – Полагаю, что личная гвардия не даст меня в обиду. Как говорила моя мать, чем больше ты убиваешь, тем безопаснее становится мир.

      Гордана вытаращила вишневые глаза и пробормотала: «Вы точно сумасшедший».

      Колдун отмахнулся от ненормальной, пощупал лбы малышей и потребовал от Бубушика птицу на ужин. Бес нашел куропатку на опушке, вселился в нее и прилетел на крыльцо. Луп свернул ей голову и принялся снимать с тушки кожу вместе с оперением. Бубушик сгонял за второй куропаткой для детишек. Прочие духи обдали его презрением, а у чужака спросили, где он обзавелся этой шестеркой.

      – Погодите немного, сами станете исполнительными, как джинн из арабской сказки. Испортило вас бабье правление, – заявил Луп, разделывая дичь. – А ты славный малый, Бубушик.

      – В таком случае ты разрешишь мне взять на понюшку? – с надеждой спросил буро-зеленый чертик.

      – Ладно, отсыплю тебе.