Жизнь продолжается. Часть первая. Николай Максимович Бажов-Абрамов

и гниющей стенки дома.

      «Сплыл? Ешкина корень». – А Нинке успел все ж крикнуть вслед. – Инженер он, на – фик. В районе… в Нурлате…он. – И не удержался, как в молодости. – а волосы ты, Нинуль, больно высветила. Русые волосы у тя, знамо, к лицу было. – Сестра смеется, а в голосе у нее все та же грусть.

      – Поковылял следом. Мерзавчика выпросить до пенсии у Фариды. Расстроила я его своим упоминанием о Ваське сыне.

      Расстроила, конечно. Прожил он, действительно, никчемную, можно сказать, жизнь. Кого за это винить? Власть? Или время такое было тогда? Помнит он. После семилетки (а в деревне тогда только семилетка была), денег у родителей не было дальше его учить. Дальше уже, платно было в другой большой деревне. Затем, захотел механизатором стать, как все мужики в деревне. Но его там не приняли. «Шипко,– «говорили», это его слова,– грамотный…». В железках он ничего не смыслил, потому его даже близко не подпустили, как другим, посидеть, на тракторе, в училище. Отправили назад в деревню пасти лошадей.

      – Я при них самый первейший начальник,– теперь хвастался он, обороняясь от ядов шуток местных юмористов.

      В его словах, а и правда, явно выделялась грусть, вернее, стыд, что он такой неспособный, как другие его сверстники.

      – Вот так они и живут,– вздыхает моя сестра. – Утром мерзавчик, вечером мерзавчик, пока на подворотнях ногу не сломают. Ладно, грустно это, оставим их. А то, что курю, жизнь, видимо, сегодня такая. Я в газете работаю. Журналистом стала, и сразу почувствовала себя второсортным человеком перед этими «элитными» властями, которые учат нас как писать. А о сегодняшней жизни, нельзя, говорят, тревожить понапрасну электорат. Вот и переняла отцовскую привычку, курить папироску. Успокаивает нервы. Семнадцати лет одна, как ты пропал. Устала на маму смотреть, как она, с утра до вечера, тебе письма пишет и складывает в сундук. Подурнела от этого, надоело, плюнула, уехала в этот город, Челябинск, надеясь встретить там тебя. Ты же сюда должен был приехать, братик? Ты где? Семья – то у тебя есть?