На заре тысячелетия. Илья Муромцев

первым вошел в покрытую ржавчиной дверь. За ней два человека из расстрельной спецгруппы стояли рядом с молящимся на коленях приговоренным.

      Прокурор открыл папку и достал несколько документов.

      – Артемьев Семен Викторович, встаньте.

      Мужчина поднялся из мученической позы, выпрямив спину.

      – Приговором Судебной коллегии по уголовным делам Р*** областного суда от 14 февраля 1990 года Вы, Артемьев Семен Викторович, признаны виновным по статье 102 пунктам «г», «з» УК РСФСР за умышленное убийство двух и более лиц, совершенное с особой жесткостью, с назначением исключительной меры наказания – смертной казни.

      Как в лампочке при высоком напряжении, блеск в глазах приговоренного ярко сверкнул и погас навсегда.

      – Здесь ваше место, а не мое, – сказал он.

      – Исполнять приговор, – твердым голосам отдал приказ прокурор.

      Приговоренный рванулся к закрытой железной двери, не желая принимать смерть. У входа его настигли две дубинки, но он не сдавался, даже зная исход. Внезапно прогремел выстрел.

      – Ты охренел, мать твою! Его к стене надо было поставить. Нас же кровью забрызгало! – во весь голос гаркнул представитель УВД на палача.

      Все молчали. Доктор опустился к телу и зафиксировал время смерти. Прокурор медленно вытирал платком с лица кровавые брызги.

      Картина приведения в исполнение высшей меры наказания осталась в его памяти навсегда, поэтому, когда мальчик спросил его про работу, перед глазами снова ожила эта сцена.

      ***

      – Спасибо, что пустили погреться, – глядя на часы, сказал я.

      – Что это у тебя за часы такие? – обратил внимание старик.

      – Командирские, отца моего.