На заре тысячелетия. Илья Муромцев

торому уроку. В общем, я быстренько съел бутерброд, накинул пуховик, схватил рюкзак и побежал. В школу зашел со звонком. К счастью, в гардероб очереди не было. Быстро глянув номер кабинета в расписании 7 «В» класса, я помчался в 12-й. Это был урок истории. Я открыл дверь и с радостным видом произнес:

      – Извините, можно войти?

      Историк кинул на меня свой недовольный взгляд.

      – А где «здравствуйте», Алексей?

      – Доброго Вам утра!

      Весь класс засмеялся.

      – Проходи быстрее, и так мало времени.

      Фраза «мало времени» часто звучала в этом кабинете.

      – Сегодня наш последний урок, – продолжил историк.

      – Потому что будет конец света? – выкрикнул мой недалекий одноклассник.

      – В этой четверти и в этом календарном году! Еще будут глупые вопросы?

      С задней парты оживились несколько сонных лиц.

      – Олег Юрьевич, это насущные вопросы. Вдруг мы все умрем! Конец света же скоро.

      – Вместо того чтобы говорить ерунду, лучше бы прочитал учебник. Кстати, раз уж начал отвечать, продолжай. Расскажи о главных реформах Петра Первого в начале восемнадцатого века.

      Последовало мучительное невнятное бормотание, за которое только из жалости можно было поставить тройку.

      Потом мы наблюдали за указкой, направляющей русскую армию в бой по истрепанной карте.

      Ребята просили назвать оценки за четверть. Одни сидели в переживаниях – поставят им «хорошо» или «отлично», другие с величественным видом получали тройку. Мне, кстати, объявили пятерку.

      За пару минут до звонка Олег Юрьевич отпустил нас с урока, и весь класс толпой побежал в спортзал. Никто не любит уроки физкультуры, но сегодня особенный случай. В спортзал привезли елку! Все захотели увидеть символ зимнего праздника. Я стоял к ней ближе всех со своим другом Андреем. Физрук выгнал набежавших зевак. Но не наш класс. У нас стоял урок физкультуры подряд с занятием по труду, а значит, нам надлежало украшать зал.

      По обыкновению у пятнадцатиметровой ели были аккуратно спилены нижние объемные ветви, чтобы втащить ее в зал. Задача нашего класса была в том, чтобы одни вносили ветки с улицы, а другие присоединяли их обратно к елке. Всем желающим дали коловороты. Ими требовалось сверлить дырки в стволе и вставлять туда отпиленные ветви, да так, чтоб они не выпали. Я не хотел бегать на улицу, поэтому взял инструмент.

      – Леха, хватит батрачить, пойдем глянем, чего остальные делают, – крикнул Андрей.

      – Да подожди. Ствол, блин, крепкий. Никак не могу до середины пробурить.

      – Сверло тупое, верняк! Давай пять минут перекурим.

      Возражать я не стал, потому что четвертные оценки за физру и труды нам уже вывели. Мы бросили коловороты под елку и начали прохаживаться по залу. Кроме установки елки, была здесь и другая работа: развесить по стенам гирлянды, прицепить к потолку бумажные снежинки со звездами, а еще собрать декорации для концерта. Всем этим занимались и старшие классы, часть из которых находилась в зале.

      Все же этот Новый год был особенным. И елка пышнее, чем всегда, и люди украшали зал усерднее. С двух лестниц на стену закрепляли большую раскрашенную цифру 2. Забавно, что ученики так старались ради двойки. Однако это было многообещающе. На носу новое тысячелетие как-никак!

      Мои восторженные мысли прервал крик Ефимки. К нему опять начали приставать одноклассники с заводских окраин. Он был застенчивым, пугливым мальчиком. В четвертом классе, когда его вызвали к доске, а он не мог разделить число под взглядами насмешливых одноклассников, описался от страха. С тех пор его дразнили: «Ефимка-зассянка».

      – Ефимка, съешь веточку, а то по морде ей получишь, – издевательски говорил одноклассник, тыча в лицо Ефима еловой веткой.

      – Не надо, – тихо отвечал он и пятился к спортивной стенке.

      – Давай, гони его, пусть лезет наверх! – кричали остальные.

      – Лезь, зассянка, лезь! Только дождь нам не устрой.

      Он стал подниматься по спортивной стенке, а они хлопали его по спине веткой. Один из ребят взял старую стеклянную елочную игрушку из коробки и бросил в Ефима. Он увернулся, и игрушка разбилась о стену. Из подсобки, где хранился спортивный инвентарь, вышел физрук.

      – Что тут происходит? – громогласно спросил он.

      – Антон Геннадьевич, они в меня кидаются, – жалобно сказал Ефим.

      – Спускайся, пойдем ко мне, – теперь уже спокойно ответил физрук.

      Антон Геннадьевич был пухлым и низким. Свисающие над губой усы делали его похожим на моржа. Его маленькие глазки через круглые очки казались еще меньше. Я недоумевал, как он вообще стал физруком. Однако в руках его была исполинская сила. Он поднимал огромные гири.

      – Мелкие, вы тут долго прохлаждаться будете? – с лестницы спросил парень из десятого класса.

      – Не, мы уже пошли ветки вставлять, – ответил Андрей.

      Через час нас отпустили. Я должен был забрать